Глинтвейн для Снежной королевы

– Информация от Кощея такая. Он занимался, так сказать, анатомическим материалом. Под такой маркировкой и уходили контейнеры – «анатомический материал». Был еще один человек, он занимался живыми экспонатами. Что-то сорвалось – недавно. Со слов Кощея, адвокат очень нервничал и налаживал связь с тюрьмой – этот человек находится в какой-то тюрьме, пока идет следствие.

Самойлов встал, подошел к своему стенду, обвел синим фломастером фигурки адвоката, Кощеева и Лизы.

– Почему она убила адвоката? – спросил он, не поворачиваясь. – Что не поделили? Деньги?

– Вы не поверите, – вздохнула Маруся. – Из ревности.

– К вам?

– К ней, – Маруся показала на Леру.

– У нас были сугубо деловые отношения! – дернулась Лера.

– Никто не убедит в этом Лизу после того, как она увидела белье, которое тебе купил Попакакис.

Гоша закрыл глаза и стиснул зубы.

– А этот молодой человек почему так нервничает? – с подозрительным участием поинтересовалась Маруся.

– Не обращай внимания, он дурак, – ответила Лера, дождалась, когда Гоша выскочит из комнаты, и легла головой Марусе на колени. – У тебя на даче живет вьетнамская женщина, которая родила мертвую ящерицу?

– Откуда ты знаешь? – Маруся метнула быстрый взгляд на Самойлова.

– Отвечайте, Мария Ивановна, – попросил тот. – Почему вы ее прячете?

– Она меня попросила. Сказала, что за нею охотятся.

– Как она на вас вышла?

– Рожала у меня… – Маруся задумалась. – В каком году-то?… Тебе было одиннадцать, – она погладила волосы Леры. – Сбежала после родов. Потом позвонила в родильное отделение через два дня – у нее началось кровотечение. Сказала, что у меня работают нехорошие люди, она им не доверяет. Я еще ездила в общежитие, делала ей уколы. Оставила свой номер телефона. Прошло больше четырех лет, вдруг – звонит и просит ее спрятать. Всерьез я это не восприняла – мало ли какие разборки у вьетнамцев, дала адрес дачи, я туда последнее время почти не езжу. Я только сейчас, после смерти адвоката, узнала, что он интересовался этой женщиной.

– Вы можете сегодня поехать на дачу? – спросил Старик.

– Да, но Кощей и Лиза…

– О них позаботятся люди из уголовного розыска. Уговорите Саию Чен встретиться со мной. Спрячьте ее в машине и привезите в Москву вот по этому адресу.

– А как мне сказать, кто вы? – засомневалась Маруся.

– Скажите, что я ее страховой агент. Она поймет. Фирма, в которой я работаю, очень заинтересована, чтобы эта женщина избежала насильственной смерти.

– Старик, а ты куда собрался? – подняла голову Лера.

Воронеж

Самойлов позвонил Колпакову.

– Башлыков молчит? – спросил он.

– Молчит.

– У меня для вас есть информация. Обещайте, что подождете с выводами, пока я не вернусь из Воронежа.

– Двадцать четыре часа еще не прошло, – улыбнулся на том конце провода Колпаков.

– Тут пруха пошла, случается и у меня везение. Запишите адрес. – Самойлов дал Марусе ручку и показал, где писать, а сам диктовал. – Записали?

– А что там интересного? У меня беременных сотрудниц, слава богу, пока нет.

– Там в морге в боксе номер двенадцать лежит тело адвоката Попакакиса.

– О как! – воскликнул Колпаков.

– Вот так.

– А почему мне звоните? Порадуйте своих бывших сослуживцев. Я еще разрешение на обыск у него не получил.

– Звоню, потому что в кабинете патологоанатома – это там же, в морге, – лежат два связанных тела. Женщины и мужчины. Женщина застрелила Попакакиса, сама вам потом расскажет, почему. А мужчина работал, как и адвокат, на поставках поделочного материала для доктора Хигенса. Он патологоанатом.

– Мощно это у вас получилось, – похвалил Колпаков. – Опять вы меня удивляете, Прохор Аверьянович! Может, и об оружии знаете – где искать?

– Найдем, куда оно денется, – неопределенно пообещал Самойлов.

– А зачем в Воронеж?

– Этот доктор из морга, как я понимаю, занимался анатомическим материалом. На живых, я думаю, заказы получал Башлыков. Он не заговорит, пока мы не задержим заказчика. Слишком большие деньги, вероятно, в этом деле крутятся, он молчит, потому что боится за свою жизнь. Адвокат, скорее всего, был посредником между поставщиками и заказчиком, но он уже ничего не скажет.

– И вы знаете, кто этот заказчик?

– Знаю, – скромно объявил Самойлов. – Но съездить в Воронеж для полной уверенности не помешает. Так вы обещаете, что дождетесь меня?

– И кого я не должен трогать до вашего возвращения? – конкретно решил выяснить Колпаков.

– Никого из тех, кого назовут женщина и патологоанатом.

– Что смогу – сделаю.

Через полтора часа Самойлов садился в поезд. Гоша очень разволновался, уговаривал Старика разрешить лично довезти его до Воронежа, но Самойлов объяснил, что в его присутствии там главное – неприметность. Скромный старикан из поезда и старик из иномарки с московскими номерами – это очень резкий контраст.

– Ты ведь не умрешь, пока не найдешь моего брата? – приободрила его Лера на прощание.

– А кто мне обещал белые пески Мачилипатнами? – возмутился Старик.

В поезде он заснул, как только его сердце приноровилось к чужому механическому ритму стука колес. Так хорошо Старик давно не спал.