Глинтвейн на двоих

— Конечно, конечно же, слышал, — говорил профессор, стараясь не обращать внимания на тупую боль во лбу, которая накатывалась медленно, тягуче. — Поздравляю вас, Нина, вам очень повезло.

Она вновь искоса взглянула на профессора, угадала его состояние и поспешила закончить разговор:

— Огромное спасибо, Юлиан Петрович, что выручили. Я побегу к завкафедрой.

И она чмокнула профессора в щеку.

Он долго стоял, опершись на подоконник, и тяжело дышал, проводил ладонью по лбу, пытаясь снять тупую, свинцовую боль. Уже прозвенел звонок, студенты поспешно заполнили аудиторию, где ожидалась последняя лекция Аргуса, а он никак не мог оторваться от оконной ниши. И причина, казалось, была ничтожной: разговор с доцентом Денисовой, бывшей его студенткой.

Побывать в Греции было заветной, лелеемой мечтой профессора — с самой студенческой скамьи. Увидеть поросшие виноградниками горы, по которым когда-то бродили Дафнис и Хлоя, освященные временем руины… Он почему-то предчувствовал, что рано или поздно попадет в эту страну, настолько же знакомую ему, насколько и далекую, почти не существующую… Теперь, когда сломалось то, что составляло его домашний очаг, он думал об этой поездке как о единственно возможном возмещении за годы, проведенные в трудах и приведшие к разочарованию.

Когда было объявлено о будущем симпозиуме в Салониках, он, не без внутреннего трепета, подал заявку. Правда, принимая ее, его предупредили, что, скорее всего, поедет один — из всего университета. И что есть другие кандидаты. Однако Юлиан Петрович резонно полагал, что его имя и авторитет среди специалистов перевесят. Наконец, ему просто необходимо побывать в Греции, должны же это понимать? Он ждал вызова из оргкомитета.

И вот доцент Денисова как бы мимоходом сообщает, что едет она. И просит, чтобы он, Кленовский, заменил ее на время стажировки, зная, очевидно, что он не едет.

Поступил бы он так же — подошел бы с аналогичной просьбой к человеку, которому перешел дорогу? Вряд ли. Но, усмехнулся профессор, Нина — современная женщина. У них — людей ее поколения — свои понятия о профессиональной этике.

В этот раз Юлиан Петрович прочитал самую плохую лекцию за всю свою жизнь. Он сам это чувствовал. Видел это по недоумевающим лицам студентов. В особенности его поразило выражение лица той самой немножко нахальной студентки с каштановыми волосами. В ее улыбке профессор разглядел жалость и, кажется, разочарование. И он в досаде отвернулся, чтобы скрыть свою раздраженность. Он привык к своему имиджу — блестящего лектора и грозного Аргуса — и жаль было терять его за одну лекцию. Он торопился закончить и отпустить студентов. Надо было еще зайти к ректору, который входил в оргкомитет симпозиума, и узнать, что же все-таки произошло.

— Очень хорошо, что вы заглянули, Юлиан Петрович, — ректор, казалось, ощущал некоторое неудобство. — Я сам собирался с вами поговорить.

— О симпозиуме в Салониках, — не спросил, а продолжил мысль профессор.

— Да, о симпозиуме в Салониках… Видите ли, Юлиан Петрович, ситуация непростая, сами понимаете… Впрочем, как и всюду.

— Я понимаю, — сдержанно отреагировал профессор.

— Очень хорошо. В двух словах: валютный фонд университета крайне ограничен. Крайне. Словом, мы можем оплатить поездку одному человеку. Надеюсь, вы не против кандидатуры Денисовой? Она подающий надежды молодой ученый, ей нужно расти. Поездка в Салоники была бы для нее… — ректор запнулся, — так сказать… стимулом. Вы согласны?

Профессор был согласен. Он молчал.

— Поймите меня правильно, — помолчав, продолжал ректор. — Вы — ас в своей области, вас знают в научных кругах Европы. Вы, так сказать, достигли пика своей научной карьеры. Денисова, по сравнению с вами… ну, словом, еще молодо-зелено. Ей не хватает знаний. Для нее эта командировка была бы прекрасной школой. Мы же с вами должны заботиться о нашей молодой смене?

Должны. Профессор молчал.

— Послушайте, Юлиан Петрович, дорогой. Представьте, что я на вашем месте. И мне говорят: вот молодой, подающий надежды ученый. Вот, есть возможность отправить его на три-четыре дня за рубеж, на конгресс или там симпозиум, для повышения, так сказать, научной квалификации… Пошлем? Только уступите? И что же, думаете, я бы не уступил бы? Уступил!

Кленовского прорвало:

— Я все понимаю, — сказал он, как-то скрипуче, будто не своим голосом, — Денисовой надо ехать. Она мне симпатична. Насчет молодых ученых — все правильно. Но неужели нет возможности послать двух?

— Фонды, дорогой Юлиан Петрович, фонды. Знаете, сколько стоит поездка одного человека? Вы испугаетесь, когда узнаете. Оргкомитет оплачивает только часть. Отель, экскурсионное обслуживание, еще кое-что. Остается непокрытой сумма в тысячу двести долларов. Для университета это много, знаете ли. Словом, мы можем профинансировать участие только одного человека.

Ректор открыл сейф и извлек документ.