Глиссандо (СИ)

— Ты пока этого не понимаешь, Макс, но дочери — они всегда особенные. Артур ждал свою, как безумный. Когда Ирис узнала, что один из близнецов — девочка, он был не просто счастлив. Он будто парил над землей. Только и говорил о том, как ее назовет, чем она будет заниматься, какие платья он ей купит. У нее было все, чего может только пожелать девочка, а она еще даже не родилась. Когда даже обычный человек теряет кого-то настолько долгожданного и любимого, он сходит с ума, но Артур не обычный человек.

— Зачем здесь эти люди? Только честно.

— Король так просто не сдается, — слегка пожимает плечами он с очередной улыбкой, — Я еще повоюю.

— Он решит, что это твоя вина.

— Скорее всего.

— И он убьет тебя.

— Да.

— Но как же твое «слово»?

— Я сомневаюсь, что он в него поверит. Чтобы выманить Ирис, я делал многое.

— Зачем она тебе была нужна? — он молчит.

Теперь отец не собирается давать мне ответы. Моя очередь усмехаться, сложа руки на груди.

— Он был твоим лучшим другом, я правильно понимаю?

— Он и сейчас мой лучший друг.

— Ты его предал.

— Это одна из многих ошибок, которые я совершил.

— Ошибка. Ты очень забавно интерпретируешь свои действия. Когда ты увел мою девушку — это тоже была ошибка?

Отец снова молчит, и я было думаю, что он не даст мне ответ, но он вдруг отгибается и мотает головой.

— Нет. Это был эгоизм.

— Эгоизм?

— Да, Макс. Лилиана очень похожа на свою тетю в юности. Внешне, конечно же. Я хотел вернуть то время, пусть это и была иллюзия. Они ведь разные, как ни крути. Внешне схожи, но по характеру Лили намного мягче. Это от Исака…

— Ты знал моего папу?! — Лили вступает сразу, как слышит ранее мне незнакомое имя, и отец переключается на нее.

— Видел его пару раз. Хороший был мужик, но очень уж спокойный. Виолетта напротив, как бессмысленный пожар. Они были просто отвратительной парой, если честно, совершенно друг другу не подходили. Как вы с Максом.

Теперь отгибаюсь я. Это даже не смешно, пусть я и смеюсь, глядя в потолок, выдыхая.

— Ты и в моем случае все решил…

— Скажи мне, Макс, по итогу то я оказался прав, а? — по щелчку пальцев все веселье схлопывается, и я зло смотрю на него в ответ.

Потому что он намекает на Амелию. Я знаю это, чувствую, и меня бесит, что он касается ее даже словом. Дико-дико бесит, а вот отца веселит.

— После нее ты понимаешь, что никогда не любил Лили.

— Я…

— Можешь не отрицать. Я видел вас летом, и знаю, что ты ее любишь. Вот ее ты точно любишь.

— Тем не менее, ты и к ней приставал.

Отец неожиданно кривится, громко цыкает и даже закатывает глаза.

— О нет, прости, но на такой подвиг я, увы, неспособен. Амелия так сильно похожа на своего папашу, что у меня зубы сводит.

— На аукционе ты говорил другое.

— Я многое говорил и делал, чтобы выманить Ирис. Повторяю.

— То есть это…

— Игра. Фальшь. Выдумка. Да. Она красивая, но меня не привлекает. Слишком сложно. В моей жизни такая женщина уже была, вторую я не потянул бы. Теперь ты понимаешь меня чуть больше, да, Макс?

Сцепляю челюсть сильнее, пальцы вонзаю в подлокотник. Но молчу. Потому что да, теперь я это понимаю. Отец же пользуется случаем, придвигается обратно и тихо, серьезно говорит.

— Ты должен молчать о том, что было между вами, Макс. Если Артур жив, и если он узнает, что вас связывали какие-то отношения…он тебя убьет. Знаю, что тебе претит все, что я делаю и говорю, но ты должен помнить: все что я когда либо делал и говорил — ради вас. Ты можешь меня ненавидеть, Макс, но что будет с нашей семьей, если тебя не станет? Сам подумай. Разве Лекс останется в стороне? Миша? Марина? Вы слишком привыкли идти друг за другом, и ты должен это помнить. Все, что ты сделаешь, отразиться на вас всех.

Вот в этом смысл был, потому что я слабо представляю себе, как Лекс стоит в стороне, пока на меня направляют пушку. Нет, это вряд ли. Марина? Совсем не та история. Миша? Он может быть и спокойный, но разнесет все вокруг, если того будет требовать ситуация. Даже Адель. Нет, даже она не станет просто сидеть и смотреть.

И пока я думаю, отец крадет миг, чтобы добавить…

— Ты так похож на меня…

Хочется фыркнуть, привычно съершиться, но вместо того я просто устало перевожу на него взгляд. Он поднимает брови.

— Ну и? Где же привычный протест?

— Его не будет.

— От чего же?

— Потому что ты прав.

— Наконец-то ты перестал бежать от себя. Это значит, что ты повзрослел, Макс.

— Теперь мне можно выйти в свет? — саркастично замечаю, он тихо смеется, пожимая плечами.

— Да. Теперь ты готов. Я воспитал достойного приемника. Ты поведешь «АСтрой» вперед, заберешься туда, куда я не смог бы никогда. Лекс будет рядом с тобой, — отец переводит взгляд на Лекса, кивая и ему, — Вы оба дополните и поможете друг другу, я не сомневаюсь. Прикрывайте спины и дальше, а ты, Макс, помни, что даже не смотря на то, что мы очень похожи, ты — не я. Ты такой, каким я был в молодости, до всех моих ошибок, так не повторяй их, чтобы не превратиться в того, кого ты знаешь. И помни кое что очень-очень важное: я никогда и ничего не говорю просто так.