Глюконавты

Все пассажиры исправно протягивали контролёру билеты. Но тут вдруг

оказалось, что у дамы с питоном на шее, нестрадающей комплексами по поводу

своей фигуры, нет билета. Реакция индейца была мгновенной. Уложившись в

две секунды, он снял с пояса топорик и лишил даму скальпа. Но тут

выяснилось, что дама в парике, а ещё через пару секунд стало ясно, что дама

вовсе и не дама, а мужчина. Хриплым басом она не спеша произнесла:

- Верни парик на место, придурок, я из органов.

Испуганно заглянув в раскрытую красную «корочку», индеец смущённо

спрятал топорик и бережно водрузил парик на его законное место.

- Под прикрытием мужик работает, - констатировал Вадик, по-прежнему,

неотрывно смотря в окно.

95

А в окне, надо сказать, было на что посмотреть, поскольку трамвай

проезжал мимо Колизея. Судя по воплям доносящимся с арены, сейчас там шла

игра в регби или бейсбол. В кривых разломах виднелись гориллаобразные

фигуры игроков в ярких формах.

- Это тоже, наверное, недавно построили, - усмехнулся Вадик, - пока мы с

тобой отсутствовали.

Но Мухе сейчас было не до созерцания фантасмагорических глюков.

Парень в ужасе наблюдал, как контролёр с неотвратимостью рока движется по

вагону.

Вот он подошёл к храпящему рыцарю, прислушался, махнул рукой и

остановился рядом с друзьями.

- Ваши билеты, бледнокожие, - грозно потребовал контролёр.

Муха действительно стал бледнокожим, а вот Вадик оставался розовым аки

младенец. Повернувшись к индейцу он довольно нагло заявил:

- Меня зовут Юл Бринер, а это… - небрежный кивок в сторону Мухи, -

Клинт Иствуд, по прозвищу Грязный Гарри…

Индеец почтительно кивнул и, повернувшись сел на сидение рядом со

спящим рыцарем.

- Успокойся, Клинт, - подмигнул Мухе Вадик, - найдём мы твоего

мустанга. Далеко уйти он от нас не мог. Кстати, наша остановка…

- Проспект Брема Стокера, - неприятно продребезжало в вагоне, и друзья

вышли из трамвая наружу.

Вернее Вадик вышел, с трудом вынеся обмякшего приятеля.

На улице окончательно стемнело, накрапывал мелкий неприятный дождик.

Людей вокруг практически не было, если не считать человеком, дремлющего на

скамейке у памятника Ленину бомжа. Бомж был колоритным: в рваном кителе с

эполетами и в треуголке. Впрочем памятник, у которого он спал, был ещё более

колоритным. Друзья с интересом вгляделись в серьёзный лик вождя мирового

пролетариата, облачённого в кожаную косуху со множеством змеек, бандану с

черепами и высокие рокерские сапоги-казаки. Воздетая к небу рука в перчатке с

обрезанными пальцами демонстрировала всем желающим весьма

непристойный жест, являющийся аналогом «места, где пришит рукав». За

спиной вождя на постаменте мок под дождём его верный «Харлей».

Вадик с Мухой переглянулись.

- Вот это, блин, глюк, - прошептал Муха своё обычное восклицание.

На каменном постаменте имелась короткая надпись: «ЖИВЕЕ ВСЕХ

ЖИВЫХ». Что это могло означать, друзья не знали. Либо часть текста отбили

неизвестные вандалы, либо так оно и было задумано. В общем, сие

обстоятельство особого значения в данной ситуации не имело.

- А «Харлей» то настоящий, - сказал Вадик, - и прикид, вроде как не

каменный. Как же местные всё это до сих пор не потырили?!!

- Наверное, это у них какая-нибудь святыня, - предположил Муха, - или

место для байкерской тусовки.

Осторожно, чтобы не разбудить бомжа, выражение лица которого было

весьма зверским, друзья миновали памятник и свернули на соседнюю улицу.

96

- А почему ты вышел именно здесь, – вдруг спросил Муха, – а не у

Колизея?

- Да есть тут одно место, - неопределённо ответил Вадик, читая в тусклом

свете фонаря указатель с названием улицы.

«Улица имени М.И. Вурдолакова», - значилось на указателе. Тут же рядом

с указателем, как и полагалось, имелась мемориальная доска с медным

барельефом. Под барельефом на особом выступе лежали три засохшие дольки

чеснока.

- Видимо, вместо цветов, - заметил любознательный Вадик, внимательно

изучая памятную доску.

- Ну что там? – нетерпеливо спросил Муха, становясь на цыпочки.

- Да революционером этот Вурдалаков вроде как был пламенным, - ответил

Вадик. – Смольный брал, геройски пал от серебряной пули белого офицера в

январе восемнадцатого года. Офицера, кстати, Сапковским звали, вернее

фамилия у него такая была.

- А имя случайно не Анджей? – к слову поинтересовался Муха.

Вадик присмотрелся:

- Да нет, не Анджей, Михрюткой этого белогвардейца звали. Я вот не

помню, в нормальной реальности это вроде как улица Кира Булычова была?..

Друзья огляделись.

- Точно, - подтвердил Муха, указывая на противоположную сторону, - вон

восемнадцатая аптека, где мы пиявок покупали, помнишь? Учителю

математики их потом в портфель подбросили.

- Помню, помню, - рассмеялся Вадик, - как же такое забудешь. У меня до

сих пор его визг в ушах стоит. Эх… знаешь, на какую-то минуту мне вдруг