Глобалия

— Пора нам что-то решать, — сказал он, выпрямляясь. Окорок уже был надежно закреплен над огнем и потихоньку поджаривался без участия повара.

— И не только из-за бордо, — добавил Байкал.

Они так долго бежали, а потом шли, что город Тертуллиана со всеми пригородами остался далеко позади. Кругом снова простирались невозделанные земли, почва выглядела уже не такой загрязненной. На поляне, где путники расположились на ночлег, пахло вереском и хвоей. По краям росли ажурные кустики дрока, защищая друзей от колючих лесных кустарников.

— Понятия не имею, что они там про меня наплели, — сказал Байкал, — но, как бы то ни было, теперь все знают, что я здесь в ссылке. Похоже, моя фотография гуляет по всем каналам. Насколько я понимаю, на меня свалили ответственность за теракт.

Ему вспомнились слова Рона Альтмана: «Нам нужен хороший враг».

— И что из этого следует? — неторопливо спросил Фрезер, снова склонившись над жарящимся окороком.

— Из этого следует, что я, скорее всего, уже никогда не смогу вернуться в Глобалию, не рискуя головой.

— Я тебе это с самого начала говорил.

— Да, но здесь я тоже рискую. Ты же сам подозревал, что бомбардировщики охотятся за мной.

— Просто надо тебе быть поосторожнее, вот и все. Главное, чтобы тебя никто не узнал.

Байкал покачал головой.

— Не думаю, что кто-то мог меня узнать перед теми авианалетами.

Он машинально крутил в руке мини-огнемет, висевший у него на запястье. И тут его осенило.

— Хотя...

— Что «хотя»?

— Они могли встроить какой-нибудь прибор для слежения сюда или сюда, — сказал он, указывая на оружие и свой рюкзак.

— Тогда от тебя бы давно одно мокрое место осталось...

— Кто его знает. В этой истории столько всего непонятного... Может, они хотят только припугнуть меня или настраивают вас против меня.

Байкал чувствовал, что все сильнее запутывается в хитроумных сетях Рона Альтмана, и в душе у него закипала ненависть к старому макиавеллисту.

— Ладно тебе, все гораздо проще, — прервал его Фрезер, переворачивая сочный окорок, — чего тут мудрить? Кто-то знает, что ты здесь, вот и все дела. У тебя один выход — пойти со мной. Только бы добраться до места, а у нас в племени с тобой точно ничего плохого не случится.

— И что я там буду делать? Тоже стану фрезером?

— А что такого? Ничего обидного в этом нет. Не ты первый уходишь в леса из большого северного города. Мой предок так поступил еще задолго до тебя.

Но у Байкала подобная перспектива явно не вызывала особого энтузиазма, и Фрезер обиделся.

— И девушек красивых у нас полным-полно, — не унимался он, — правда, неизвестно еще, понравишься ли ты им.

Байкал пожал плечами, думая о чем-то своем.

— Куда бы я ни пошел, пусть даже и к тебе, они все равно узнают. Конечно, я могу избавиться от следящих устройств, но теперь слишком много народу знает меня в лицо. Помнишь того типа, который следил за нами у выхода из города?

— Он уже давно за нами ходит.

— Хотелось бы знать, что ему нужно.

— Положись на меня. Мы в два счета от него оторвемся.

Этим успокоительным заявлением Фрезер положил конец пустой болтовне. Пора было заняться серьезным делом: окорок уже успел приготовиться. Друзья долго пережевывали волокнистое мясо. А тем временем на лес опустилась ночь, прохладная и тихая. Было слышно только, как ритмично шумят верхушки сосен, раскачиваемые ветром. Фрезер с Байкалом договорились дежурить по очереди, сменяя друг друга каждые два часа. Но они так утомились от быстрой ходьбы, а лес вокруг казался таким гостеприимным, что в конце концов друзья позабыли об осторожности. На рассвете уже оба они глубоко спали. Байкал проснулся первым, разбуженный солнечным лучом, и увидел преследовавшего их незнакомца. Тот сидел напротив, держа на коленях ружье.

— Чего вы хотите? — крикнул Байкал.

— Кофе, — ответил мужчина без тени улыбки на лице.

Это был тот самый человек, который шел за ними накануне. Тот самый, которого они заметили в день распределения гуманитарной помощи.

Фрезер, едва проснувшись, в ту же секунду потянулся за своим старым ружьишком, но незнакомец жестом показал, что это бессмысленно: ружье исчезло.

— Среди нас это ни к чему, — сказал он.

И в подтверждение своих слов отшвырнул подальше собственное ружье.

Глаза его блестели так же ярко, как в тот день, когда он сидел напротив них в кругу возле костра, где жарилась огромная баранья туша. Только на этот раз, оказавшись с ним лицом к лицу при свете дня, друзья смогли рассмотреть его гораздо подробнее.