Глобальное отключение (СИ)

Трансцендентному внезапно стало жалко глупую фею, и он сотворил ей носовой платок.

— На, держи.

Фея вытерла слезы и шумно высморкалась. Но тут же набежали новые слезы и сопли.

— Ты невыносима. Давай сюда свой венок, буду носить его с гордостью, пока не завянет.

— Обещаешь? Поклянись!

— Хм. Ну ладно, клянусь.

Старшая улыбнулась сквозь слезы.

— Вот дурачина-то. Я ж его заговорила, он никогда теперь не завянет.

— Ты сдурела? Я думаю, будет очень любезно с твоей стороны освободить меня от обещания.

— Будет. Любезно. Когда-нибудь. Обратись ко мне лет через десять. Кстати, это было не обещание, а клятва.

— Проси, чего хочешь, но от обещания меня уж изволь освободить прямо сейчас, а не через десять лет.

— Хммм… а знаешь что? Есть одна вещь. Покажи мне поле одуванчиков.

— Всего-то?

— Всего-то. Но после такого зрелища я и умереть готова.

— Умирать вовсе не обязательно. Давай сюда свою руку, фея породы дылдовых. И хватит реветь, надоела.

Старшая утерла слезы и протянула руку.

— Я не реву уже, болванище хейтерское.

Внезапно эти двое уставились друг на друга, поняв, что каждый теперь вкладывает в оскорбления нечто, ставшее походить на зарождающуюся приязнь. Евгений отметил, что лицо у феи невинное, словно у красивой десятилетней девочки, но при этом вполне взрослое, сияющее добротой и многотысячелетней мудростью. В больших глазах Старшей буквальным образом светилась и переливалась какая-то магия. А фигура… замотав головой, трансцендентный размахнулся и мощным броском отправил заготовки для шашлыка в далекую воду.

Получив от сына порцию мяса, Ева мгновенно раскусила, что оно было сотворено, и хрюкать и валяться в грязи ему никогда не доводилось. Но, чтобы не расстраивать сотрапезников, она промолчала. В конце концов, Евгений в числе прочих получил лучшее в мультивселенной-Инь биологическое образование, и сотворенное им мясное блюдо вообще ничем не отличалось от настоящего.

— Эй, куда это он утащил мою Старшую?

— Кто знает. Может, у них любовь. — захихикала Ева.

— Не смешно, дура. Старшая — моя и только моя, понятно?

— Да не будет он с ней ничего такого делать, ему невесть сколько миллиардов лет, и юношеским спермотоксикозом мой малыш не страдает. Да и воспитан он хорошо, на первом свидании его на непотребства всякие не потянет.

— Свидании? Ты сказала «свидание»?

— Да успокойся ты, дура ревнивая.

— А вот и не успокоюсь.

Ева попробовала сменить тему:

— Как ты умудрилась исправить генетические дефекты?

— Есть тут один очень хороший врач… стой, не отвлекай меня от важной темы. Я этому гаденышу голову ледышкой проломлю!

— Лучше не надо.

— Надо!

— Кстати про моего «гаденыша». Он говорил что-то про то, что расчеты Свечки нужно показать фее.

— Ах, да. Что-то мне перехотелось тебя спасать, вредная ты.

— Ну и ладно.

— А с другой стороны, даже такая вредина не заслуживает той участи, которую ты себе готовишь.

— Ты о чем?

— О том. Эй, привет, Лампадка! — замахала Атаи подлетающей на запах съестного фее средних размеров.

— Привет, Атаи. Что это у вас так вкусно пахнет?

— Шашлычок. Хочешь попробовать?

— Ага.

— Держи, кушай, моя хорошая. Ева, ну-ка дай ей глянуть на расчеты этой твоей Свечки.

Фея нахмурилась, всматриваясь в хитросплетения формул.

— Что-то не так. — тихонько сказала Атаи.

— Что именно? Ты ведь не думаешь, что фея поймет что-то в архитектуре искусственного мира? — пробурчал Тизиан, до этого молча расправлявшийся с мясом.

— Она уже давно должна была понять весь проект от и до. — гордо ответила синеволосая. — Феи понимают все на лету.

— Атаи, тут сложно. У меня голова болит. — ответила наконец Лампадка.

— Но в принципе ты все поняла?

— Угу.

— И как там сделать, чтобы протащить в ту вселенную побольше материи?

— Все переделывать к чертовой матери. Но если я начну об этом думать, у меня голова взорвется. И это ничерта не метафора.

— Не ругайся, Лампадка. Ты такая милая, и ругаешься.

Фея скушала кусочек шашлыка и тщательно прожевала.

— Мы все милые, так что ж теперь…

— В любом случае, нужно поискать самую умную фею. Лампадка, ты случайно не знаешь самую мозговитую?

— Наверное, это та воздушная безымяшка, что свалила твои статуи и разбила их к хренам.

— Лампадочка, ну хватит ругаться, ради всего святого. Ты не знаешь, где она сейчас?

— Не-а.

— А можешь найти?

— Могу, но сколько времени это займет, я хрен его знает.

— Лампадка…

— Можешь четко представить в голове эту безымяшку? — перебила Ева Атаи.

— Конечно могу. Вот.

— Я загляну в твои мысли. Можно?

— Валяй. Я постараюсь не думать ни о чем меня порочащем.

— Правильно. Думай только о безымяшке.

Ева потянулась мыслью внутрь красивой фейской головы, нащупала нужный образ и улыбнулась — фея старалась не думать об почти полностью невинных обнимашках, считая их своим самым страшным секретом. Затем Ева поднялась с корточек и повелела безымянному гению появиться рядом с костром.

Глава 17