Глобальное потепление

Кондишен в машине у Петровича откровенно не тянул, она и сама тянула с трудом, воняя бензином, дребезжа и взбрыкивая на каждом камне — но гнал он тем не менее лихо, как только мог. Юлька опустила стекло, и в ухо ударил горячий горизонтальный ветер. Вдоль разбитого шоссе тянулись банановые поля, пожухлые, шелестящие скрученными в трубочку огромными листьями — с ирригацией в южных, бывших центральных областях нашей страны всегда была полная труба. Вспугнутые ревом мотора, над полем то и дело взлетали воробьиные стаи. На стихийных базарах поклеванные бананы стоили дешевле, предлагали их с особым пылом, налегая на гарантию экологической чистоты, и Юлька обычно такие и брала. Правда, Славик и Мишка, все в отцов, крутили носом и требовали вырезать потемневшие дырки, после чего от бананов мало что оставалось.

Юлька ждала момента, когда вдали покажется море. Но отвлеклась, пропустила, а как снова глянула в окно, оно уже было. Голубая размытая полоска у горизонта, на вид совершенно ненастоящая.

Поселок, которым они обычно отмазывались от социалки на дайверскую тему, в прошлый раз, когда ездил Мигицко, располагался в паре-тройке километров слева от шоссе, как рассказывал Денис, по довольно вменяемому бездорожью. Но с тех пор многое могло измениться. Дайверские поселки все время мигрировали по побережью: никакой инфраструктуры в них не было, в том числе и по утилизации мусора и естественных отправлений, так что, вконец загадив прилегающую территорию в радиусе где-то с полкилометра, дайверы сворачивали палатки и перемещались куда-нибудь подальше. Иногда за ними чистили берег отряды юных патриотических волонтеров — но их благородный порыв проявлялся редкими бессистемными вспышками, а дайверы жили так всегда.

Петрович выжимал от души, и вскоре запахло, кроме бензина, гнилью, гарью и морем. Банановые поля кончились. Впереди, разглядела Юлька через плечо водителя, шоссе плавно уходило прямо под воду, и маленькие волны наплескивали на потрескавшийся асфальт. В обе стороны виляли ассимметричные аппендиксы грунтовой дороги, которая на вид мало чем отличалась от окружающей выжженной и каменистой степи. Машина свернула влево и затряслась в пляске святого Витта. Серега чертыхнулся, прижимая к груди зачехленную камеру. Судя по все более кучному обилию сплющенных пластиковых бутылок, банок из-под пива, зубастых консервных жестянок и всего такого прочего, дайверский поселок был недалеко. Или давно не активизировались волонтеры.

Но в Юлькином окне после поворота оказалось море, и было бы бессмыслицей и свинством смотреть на что-то другое. Раньше, в ее детстве, море было далеко, его приходилось ждать целый год с поправкой на своевременное наличие у родителей денег, до него надо было ехать в поезде полдня и целую ночь и потом еще часа два в жарком автобусе. А потом оно р-раз — и кончалось, каждый раз гораздо раньше, чем Юлька успевала накупаться и назагорать. Ничего, зато теперь в нашей стране моря много и отовсюду близко. Правда, оно никому не нужно, кроме дайверов. И вообще, настоящее море у нас только возле Южного берега Острова, а вдоль всего остального побережья — культурный шельф. И разница, мягко говоря, есть.

Недалеко от берега из мутной зеленой воды торчали, щетинясь арматурой, верхушки бывших телеграфных столбов, покосившиеся и обломанные на разной высоте, а чуть в стороне выглядывал, словно голова Лох-Несского чудовища, ржавый, но вполне целый фонарь: с ума сойти, учитывая, какие тут бывают шторма. Крыш прибрежных домов над поверхностью почти не виднелось, дайверы давно растащили их по кирпичику и бревнышку, зато в отдалении громоздились архипелагом плохо различимые отсюда железобетонные конструкции самых диких и устрашающих форм — дайверские базы, сооруженные из чего попало на основе крыш высоток затопленного города. Большинство стояли давно отработанные и заброшенные. Когда-то Юлька облазила немало таких, суясь в каждую щель над и под водой, и ее тогдашние операторы матерились, едва успевая переключаться с обычной камеры на аквушку и обратно. Нет, правда, ей было в кайф. Молодость, блин.

Хочешь сказать, что с ней уже все, с твоей молодостью?..

В разнообразные запахи побережья влилась совсем уж нестерпимая техническая вонь, и Юлька подняла стекло.

— Ага, — удовлетворенно сказал водитель. — Карбидом потянуло. Уже близко, красавчики.

Затормозил, заглушил двигатель и обернулся:

— Вылезай, приехали.

— Петрович! — возмутился Серега. — А если там три километра пилить? Чопик, скажи ему!

— До поселка, Петрович, ну пожалуйста, — попросила Юлька. — Мы на ходу выпрыгнем, а ты развернешься и сразу обратно.

— А вдруг заглохну? — возразил водитель. — Разнесут машину на запчасти, вам же хуже. Ничего, прогуляетесь. Я буду в том баре, помните, на дороге, с птичкой.

— Ну ни фига себе! — Серегу зашкалило чуть ли не до немоты. — Это ж еще когда!..

— Ладно, ладно. Закончите — свистните мне на мобилку.