Глобальное потепление

— Я тебе уйду, — отозвалась Юлька. — Сними отсюда поселок длинным фокусом, прикольно. Слышишь, Серега, — она понизила голос, — на погружение подготовь аквушку. На всякий случай. Чтоб было.

— А Колька же… — начал оператор, оборачиваясь. — Чопик, смотри!!!

— Блин!.. — выдохнула она.

Торпеда летела прочь от базы, к далекому берегу, по-дельфиньи подпрыгивая на волнах и оставляя за собой след, похожий на серебряную стрелу. Человеческую фигуру на таком расстоянии уже не было видно.

— Обкатывает, наверное, — неуверенно предположила Юлька. — Ну проверяет, в рабочем ли состоя…

Ее прервал взрыв совсем уж неадекватных операторских матов. Обернулась с недоуменным возмущением. Под Юлькиным взглядом Серега заткнулся, посмотрел растерянно и безнадежно.

— Мобилу сперли, — кратко сообщил он.

* * *

Железный остров потихоньку остывал в ночи и дышал теперь не жаром, а мягким уютным теплом. Сергей готовил себе лежбище в кособоком домике (где, кстати, нашлась только одна пара облезлых аквалангов, незаправленных и без насоса), доказывая таким образом, что он абсолютно спокоен и вообще. Юлька сидела снаружи, обхватив колени руками, и смотрела на море. Точнее, на берег, но берега все равно не было видно, не считая нескольких смутных искр то ли аккумуляторных фонарей, то ли костров, то ли фиг его знает.

Юлька все еще верила в относительно лучшее.

— Он мог про нас просто забыть, — сказала она в темноту. — Он же дайвер.

— Дайвер, — зло отозвался Серега. — Читала б ты инструкции, Чопик, может, была бы умнее. Скажи спасибо, что мы до сих пор живы. Не знаю, правда, как надолго.

— Только не надо панику гнать, хорошо?

— Какая, к черту, паника, Чопик. Они же непредсказуемые! Психи, наркоманы, беспредельщики, понимаешь?! Сейчас ширнутся, загрузятся толпой в торпеду… Ты Витьку Злобина знала с четвертого? Тоже как-то поехал дайверов снимать. Знала, спрашиваю, Витьку или нет?!

— Ложись спать, Сережка. Если нервничаешь, я покараулю.

— Ага. Толку с тебя и с твоего караула.

Юлька в который раз вынула мобилку и убедилась в ее мертвой бесполезности. Аккумулятор разрядился на второй минуте разговора с первым мужем, то есть рассказать-то она все успела. Однако и муж параллельно делился неразрешимыми проблемами, Юлька в упор не уловила, какими именно, — а значит, по элементарной убийственной логике, тоже вряд ли была услышана. Блин, звонить надо было мужу-два; правда, тот обычно воспринимал ее голос как источник сексуального возбуждения, а вовсе не информации…

На самом деле, звонить надо было, разумеется, сразу на студию, Ивану Михалычу! — но простейшие и неопровержимейшие истины обычно приходят в голову, лишь потеряв всякую актуальность. Впрочем, Серега высказался в таком духе, что, мол, она, Юлька, думает вообще не головой, как и все бабы-дуры. А раньше она, между прочим, не замечала за ним настолько ярко выраженного мейл-шовинизма.

Оперлась спиной на косую стенку металлического контейнера, теплую, а потому по ощущениям не слишком твердую. В черноте светились разноцветные звезды, большущие, какие бывают в нашей стране лишь над культурным шельфом, нигде больше. Пропали еще две сегодняшние съемки, и завтрашние, скорее всего, тоже, пропал, судя по всему, последний «Супер-Мост», да что там мелочиться, все пропало. Блин, а Иннокентий должен был звонить, и она собиралась обрадовать его известием о Дмитрии Ливанове в эфире как некотором гаранте кондишенного бабла… кстати, что-то она вроде бы слышала сегодня похожее, про бабло и Ливанова, забыла, ну и ладно, пофиг… обидно только, что дети не поедут теперь на Соловки…

Начинался шторм, и хлипкая конструкция на фундаменте полуразрушенной высотки колыхалась и скрежетала, как общежитская панцирная кровать, на которой студент со студенточкой занимаются любовью.

А Юлька Чопик, свернувшись калачиком, дрыхла без задних ног.