Глобальное потепление

— Сначала купаться, — превентивно и безапелляционно сообщила Лилька; она давно выучила наизусть систему дорожек и тропинок вокруг отеля, а потому мгновенно отследила и пресекла отцовское поползновение свернуть не туда. — Купаться, а уже потом бухать и все остальное.

— Когда это я при тебе бухал? — возмутился Ливанов. — Про остальное я вообще молчу…

— Вот и молчи, — одобрило солнышко, чудесное в коротеньком сарафанчике, большущих зеркальных очках и золотистых растрепанных косичках из-под золотистой соломенной шляпки.

Все нормальные люди, естественно, уже возвращались с пляжа. Ливанов встретил кое-кого из знакомых, каждый раз радостно здоровался, жал протянутые мужские руки и прикладывался к протянутым женским губам, выражал широкие надежды насчет планов на ближайшее будущее, но, следуя Лилькиному наказу, не дал сбить себя с пути. Они вышли к морю, на аккуратный пляж отеля, утыканный разноцветными зонтиками, и чертенок мгновенно дематериализовался, оставив на серебряном песке сарафанчик, шляпку и очки.

Из-за ажурной решетки трехметровой высоты, обозначающей границы лагерного пляжа, доносились лающие мегафонные команды: последний купающийся этап выгоняли из воды. Решетка вдавалась в море на восемь длинных пролетов, далеко за буйки и пределы выносливости юных пловцов, и Ливанова всегда интересовало, можно ли под нее поднырнуть. Он и пробовал несколько раз, с различными результатами: зимние шторма меняли рельеф дна до неузнаваемости. Любопытно, повезет ли возможным беглецам в нынешнем сезоне. Впрочем, насколько он знал, побеги из соловецких лагерей случались крайне редко, да и то в основном сухопутными маршрутами. Хотя казалось бы.

Нет, в лагерь он Лильку ни за что бы не отдал. Несмотря на то, что детям там действительно хорошо: одно время Ливанов немало помотался с творческими встречами по этапам, причем не вещал из-за кафедры, а разговаривал с детьми по-человечески и на равных, обычно в самом начале предлагая передислоцироваться куда-нибудь на игровую площадку или на пляж. Общаться с детьми у него получалось всегда, еще до того, как родилась и подросла собственная дочь: одно с другим вообще никак не кореллировалось, потому что Лилька была такая одна, а все остальные дети — более-менее одинаковы и предсказуемы. К ним относились тут внимательно, с профессиональным теплом, точно зная, что именно нужно в каждом возрасте для удовольствия и радости, и даже, теоретически, для счастья. Все они смеялись, наперегонки несясь купаться, тихонько шкодили во время тихого часа и плакали, когда наставало время уезжать. Необходимость же подчиняться мегафонным командам, жить по общей утвержденной схеме, делегировать кому-то другому право решать, что необходимо для твоего блага, напрягала лишь на первых порах, да и то далеко не всех. Как, собственно — закон капли воды действовал безупречно — и повсеместно в этой стране.

И это правильно, признавал Ливанов. Абсолютное большинство людей устроены практически одинаково, с до обидного малой статистической погрешностью и тем более несущественным разбросом между взрослыми и детьми. Потому выработать для них общую оптимальную жизненную стратегию — проект вполне реальный, и хорошо, если он осуществляется профессионально и умно, как здесь, на Соловках. Абсолютное большинство дезориентируется и пугается, если предложить ему разработать такую стратегию самостоятельно, и, маскируя неведение и страх, пускается во все тяжкие — стремясь не наладить счастливую жизнь, а доказать всем и каждому, будто умеет это делать. Результат обычно и плачевный, и социально опасный. Эта страна давно и удачно старается не допускать подобного результата.

Но ты никогда не принадлежал к большинству. И Лилька тоже не принадлежит и никогда не будет, это совершенно очевидно. Однако в этой стране противопоставлять себя отлаженным схемам, становиться бессмысленным столбом на пути асфальтового катка попросту глупо. Для таких, как мы с Лилькой, эта страна предусматривает зазоры, промежуточные, близкие варианты, устраивающие в равной степени и ее, и нас — потому что она устроена мудрее и тоньше, чем пытаются представить недоброжелатели, склонные все примитивизировать и подогнать под якобы жесткий полицейский стандарт. Эта страна не может не ценить таких людей, как я, — потому моя дочка отдыхает сейчас на Соловках, но купается сколько хочет, не обязанная подчиняться мегафонным командам. Кстати, как давно она уже сидит в воде, чертенок?!

— Лилька, выходи!

Разумеется, ноль реакции; над подсиненными беломорскими волнами взлетали веера салютов-брызг солнышкиного восторга, и не было силы, способной дистанционно это прервать и вытянуть ее оттуда.

— Лилька-а-а!!! — он мимолетно пожалел об отсутствии мегафона. Да нет, пожалуй, не помогло бы.