Глобальные трансформации современности

При всем возможном пересечении культур этих сообществ, мировых регионов и стран расхождения между ними имеют нередко архетипическую природу. Для Дальнего Востока приоритетными являются коллективизм, патернализм (государство или фирма — аналог семьи), ценность ритуала, верховенство долга среди сакральных ценностей, при том, что любовь акцентируется лишь как верность старшим, традициям, прошлому. Для Мусульманского мира высочайшим принципом выступает закон, установленный в прошлом Аллахом и не требующий человеческой санкции, а ценность жизни дополняется ценностью смерти. Европа, наоборот, соединяет закон с принципом благодати, когда юридические установления могут потребовать личного обращения к Богу, исповедует персонализм, гуманизм, а любовь к ближнему провозглашает высшей заповедью.

Примечательны расхождения архетипов культур Китая и Европейского мира. В Китае знание вторично относительно мудрости, а инновация приспосабливается к традиции как к главной ценности. Для китайской культуры между знанием и бытием не существует кантовской пропасти, так как знание выступает как «недоразвитое действие». В Китае знание вне инструментального использования, вне прагматической ценности лишено содержания, в то время как в Европе оно может существовать вне практического контекста, если (как в Греции) знаменует духовность как таковую, характеризует личностное достоинство, имеет риторическую ориентацию.

Европейская культура рассматривает абстракцию как путь к истине, в то время как в Китае имеет место недоверие к абстрактным построениям, культивируется ставка на наглядность, очевидность, а не на логическое доказательство, преобладает ставка на афористическое указание, а не на полемику. Вместе с тем китайская цивилизация исповедует важность меры практической деятельности, ее согласованность с благоговением к естественному, а не искусственному.

Даже внутри европейского мира разные этносы по–разному толкуют казалось бы единые христианские ценности. Для итальянцев, например, Мадонна оказывается земной женщиной; для французов — это предмет этикета рыцарского поклонения; немцы усматривают в образе Богоматери с новорожденным символ связи прошлого и будущего, нечто вечно–женское; для восточных славян Богоматерь выступает как Оранта, женское опосредствование связи человека с Богом.

Таким образом, цивилизационный процесс во всемирно–историческом масштабе не сводится к глобализации. Она не ликвидирует этнической полисистемности планеты и фундаментальной дифференциации культур с их ценностной спецификой и архетипами. Человечество было и остается цивилизационно–этническим архипелагом. Это и создает оппозиционный фон глобализации, более того, вызовет обратную волну относительно радикализации программ общепланетной унификации человечества.

Такая обратная волна не менее заметна в современном мире, чем глобализация. Если мировая история в цивилизационном отношении двигалась, образно говоря, с Востока на Запад, а с началом Нового времени движение обернулось с Запада на Восток, то в данное время Североатлантическая конфигурация глобализации вызывает серьезное сопротивление со стороны восточной архаики и восточной специфики цивилизационной периферии современного мира.

Цивилизационные сдвиги в современной истории, связанные с глобализацией, сопровождаются альтернативной тягой к тоталитарной архаике. Резко усиливается влияние мусульманского фундаментализма и подобных ему стратегий африканского тоталитаризма. Обратная волна восточно–буддийского влияния — увлечение идеологией Дзена, буддийских сект, мистикой суфизма и восточных единоборств — создает конкурентную среду современным западным культурам, а иногда и поражает их соблазном западновосточного синкретизма.

Иначе говоря, глобальный технологизм современной цивилизации провоцирует как обратный результат первобытный мифологизм, когда колдун, шаман или знахарь рассматривается как своего рода доисторический технолог. И в таком неоязычестве есть тоже свой глобализм. Ведь мифология и язычество используют универсальные структуры взаимоотношения человека с природой в виде медиаторов связи земного и небесного, архетипов бессознательного и тотемов. В результате универсальные структуры глобалистических моделей будущего сталкиваются в современном мире с универсальными мифологическими структурами. Даже внутри цивилизационного процесса, который осуществляется под сигнатурой глобализации, происходит актуализация прошлого.

Обратная волна восточных влияний, феномен актуализации прошлого и неоязычество, стремление снять «груз истории» и возвратиться к универсальным формам мифологического единства с бытием ограничивают сферу и зоны эффективности глобализации в цивилизационном процессе. Здесь высвечиваются и болевые моменты этого процесса, его переломы и срывы. Ведь развитие современной цивилизации сопровождается цивилизационным вырождением в значительных регионах планеты, включая Афганистан, Камбоджу, Сомали, Чечню и «зоны смерти» в государствах африканского тоталитаризма969.