Глория

— Слышишь, пограничник, ты не против, если я к тебе на борт поднимусь перед обыском?

Лейтенантик мой рад стараться:

— Давай, только чтобы без оружия и без всяких глупостей.

Напяливает Джерри на себя скафандр, пыхтит, раскраснелся весь — конечно, в скафандр самому влезать тяжело, особенно если без особой подготовки и практики. Пятнадцать минут упаковывался мой лейтенантик, аж вспотел весь. Я над ним от души посмеялся, про себя, конечно — мне личные враги не нужны были вообще. Взял он бластер и похромал вниз, я же в рубке остался, за кораблем наблюдаю и показалось мне интересным, как Джерри себя в шлюзе поведет. Включил я камеры наблюдения за шлюзом. Поначалу ничего интересного не происходило. Из «Панды» вылетела фигурка в белом скафандре — ракетный ранец за плечами, подлетела к нашему шлюзу воздушному. Джерри сказал мне, чтобы я шлюз открыл, я так и сделал, а сам к экранам камер наблюдения припал. Надо сказать, что беседы никакой между прилетевшим контрабандистом и Джерри так и не случилось. Показал наш «гость» моему лейтенанту какой-то значок металлический, лейтенантик, как ослик двухмесячный, головой и ушами мотнул, соглашаясь, и сказал мне такие слова, что я ушам своим сначала не поверил:

— Арчер, открой нам шлюз, я прогуляюсь на «Панду».

Я вообще обалдел. Это же нарушение правил и просто надругательство над здравым смыслом — выйти из своего корабля и одному перейти на другой, который подозревается в перевозке контрабанды. Да мало ли что там с лейтенантом этим полоумным случиться может. Тюкнут его по башке или в заложники возьмут, так я потом в дерьме захлебнусь — уж насчет этого начальство постарается, будь здоров. Рехнулся мой лейтенант, не иначе.

У меня только одна фраза тихо изо рта прорвалась:

— Нарушение устава, лейтенант Ли.

— Ничего, ничего, — ушами шевелит лейтенант, — под мою ответственность. Это не контрабандисты, но корабль надо осмотреть.

У меня не было никакого выбора — я молча открыл им шлюз и сказал про себя: «Ну, ты и дурак, лейтенант». Как оказалось позже, лейтенант мой дураком не был.

Через десять минут он вылетел из шлюза «Панды» и заявил мне по радио:

— Арчер, я их отпускаю. Корабль чист.

В этот раз я промолчал, хотя знал из устава, что отпускать корабль, уже официально задержанный, без тщательной проверки с помощью спецсредств — это грубейшее нарушение.

Я тупо смотрел, как «Панда» удаляется от нас, постепенно набирая скорость, пока сзади не послышался голос лейтенанта:

— Арчер, выйди на минутку в коридор.

Я встал и вышел. Это чудо природы показало мне в коридоре записку следующего содержания: «Арчер, ты можешь стереть сегодняшние записи из черного ящика? Очень надо!!!», а потом протянуло мне толстую пачку денег.

Тут уже для меня стало все ясно — наш лейтенант просто хорошо принял в карман и за хабар просто отпустил корабль наверняка с грузом. Вот ведь змей!

Я молча смотрел на него где-то с минуту, специально, чтобы он начал нервничать, и когда его глаза уже вообще закосили от усилий выглядеть спокойно, я сказал тихо:

— Да, могу.

— Ф-ф-фууу, — выдохнул он, чуть ли не падая в обморок. — Бери, — он снова протянул мне деньги.

— Денег я не возьму, Джерри.

— Ты чего? — его глаза снова забегали по моему лицу, а на его лице я ясно увидел и понял обуревавшие его мыслишки: «Продаст, не продаст»?

— Денег не возьму, просто ты мне будешь должен, Джерри. Не деньги, нет. Просто когда-нибудь я напомню тебе о твоем долге, — сказал я ему.

Он согласно кивнул, мы пожали руки, я подделал записи в черном ящике «Москита» и по прибытию на базу подал рапорт о переводе в обычное патрулирование в другой сектор по семейным обстоятельствам. «Обстоятельства» эти были просто предлогом, чтобы уйти с «Москита» без осложнений. Не хотел я больше летать с Джерри, а еще больше я не хотел, чтобы он подставил меня из-за боязни моей возможной измены. Правда, через месяц я узнал, что Джерри ушел с оперативной работы с повышением на какую-то должность повыше с работой непыльной. Хитрый жук, одним словом.

А я снова ушел в работу. По всей Периферии летать пришлось, да только и это дело мне надоело. Не дисциплиной, нет, к вольнонаемным у гвардейцев особых требований не было, а тем сознанием, что ловлю я таких же, каким был до недавнего времени.

Ушел я и из Гвардии.