Глоток лета со вкусом смерти (СИ)

Еще два года назад, когда впервые зашла речь о том, что на территории, относящейся к их участку, будут строить элитный отель, он говорил, что ничем хорошим для них это не обернется. Жили же себе тихо, мирно. Ну, подумаешь, пару раз в месяц выезжали на бытовуху-поножовщину, еще раза три в месяц поступали заявления на мелкие кражи. Не жизнь была, а сущий сахар. И вот принесло же на их голову этих столичных буржуев! В представлении Проскурина, весь вред, вся пагуба всегда шли и будут идти от Москвы, с ее развратом и вседозволенностью. И вот поди ж ты, оказался прав — с мрачным удовлетворением подумал он. Укокошили в «Сосновом» бабу. Девка-то точно не местная, иначе Проскурин бы ее знал, он в Озерском, слава Богу, всю жизнь прожил. Понаехали уроды, натворили дел, а кому теперь расхлебывать?! Ему, сердешному, потому как больше-то некому!

Невеселые мысли прервал дребезжащий телефонный звонок.

— Алло, — хрипловатым голосом отозвался Проскурин.

— Ну, здорово, капитан, — услышал он в трубке голос своего непосредственного начальника, майора Коптева, и голос этот не предвещал ничего хорошего.

— Здравия желаю, товарищ майор.

— Ты мне, Гриша, официоз этот брось, знаешь — не люблю. Ты мне лучше расскажи, что тут у нас происходит?

— Я хотел сразу доложить, но вас на месте не было, — начал вяло оправдываться Проскурин.

— Мухой ко мне! — хмуро бросил майор и отключился.

Коптев сидел в такой же комнате, как и Проскурин, с той лишь разницей, что окна у него были занавешены тяжелыми пыльными шторами, а на столе, покрытом зеленым, протертым на углах, сукном, самое почетное место занял старенький вентилятор.

— Ну, рассказывай, капитан.

Коптев расстегнул ворот рубашки и скрепил жилистые руки в замок. Его холодные глаза смотрели недружелюбно, а побелевшие крылья носа едва заметно подрагивали.

Что ж, оно и понятно. До пенсии человеку осталось всего ничего, а тут — нате здрасти! Не дай Бог, еще московские понаедут…

— Товарищ майор, сегодня в районе часа поступил звонок, — Проскурин открыл прихваченный блокнот и сверился с записями, — Звонил некто Шатров Сергей Евгеньевич. Он сообщил, что на территории «Соснового», в лесу, был обнаружен труп молодой женщины. Я выехал на место. Девушка была задушена шейным платком. Свидетелей нет. Труп нашла бывшая жена того самого Шатрова, Алиса Мельникова. Оба они являются постояльцами «Соснового» и утверждают, что погибшая им не знакома. У них там, как оказалось, целая компания отдыхает. По их словам, человек пятнадцать. Все москвичи.

— Значит, все-таки «Сосновый», — недобро ухмыльнулся Коптев, — Что удалось обнаружить? Есть зацепки?

— Пока рано говорить о чем-то определенном, — уклончиво проговорил Проскурин, — Жду заключения экспертизы.

Майор пристально посмотрел на подчиненного. Некоторое время в кабинете стояла тишина, был слышен лишь равномерный скрип старых лопастей, гоняющих туда-сюда раскаленный воздух. Наконец, Коптев встал из-за стола, подошел к шкафу и достал оттуда графин, щербатую рюмку и маленький пузырек. Он старательно потряс его над рюмкой и разбавил водой. По кабинету немедленно пополз специфический запах сердечных капель. Поморщившись, майор одним глотком проглотил лекарство и машинально потер грудь слева.

— Вот ведь, жара какая стоит. Который день духота — ни ветерка, ни дождичка. Как будто в Африке живем, твою мать! — заговорил, наконец, Коптев. — Значит так. Ты, Гриша, не маленький, все прекрасно понимаешь. Народ в этот «Сосновый» приезжает непростой. Так вот, если мы в самое ближайшее время не раскроем это дело, то знаешь, кто сюда заявится? Знаешь??

— Так точно, товарищ майор, знаю, — с горечью в голосе согласился Проскурин.

— А за какое место нас с тобой подвесят, тоже знаешь? Или рассказать?

Капитан переступил с ноги на ногу.

— Отсюда вопрос: оно нам надо?

Проскурин энергично помотал плешивой головой:

— Не надо!

В этот момент на столе задребезжал телефон. Майор коротко махнул рукой в сторону Проскурина и поднял трубку.

— Коптев слушает…. Да, так точно… В самое ближайшее время, можете не сомневаться… Буду держать вас в курсе… Всего доброго!

По мере разговора лицо майора постепенно покрывалось багровой краской. Наконец, он осторожно, как если бы она была хрустальной, вернул трубку на место.

— Знаешь, кто мне сейчас звонил? — спросил он охрипшим от переполнявших его эмоций голосом.

— К-кто? — неприлично икнул Проскурин.

— Романов. Романов! Это имя о чем-нибудь тебе говорит, дурья твоя башка?!

— Владелец «Соснового»? Откуда он знает-то?

— Ты, Григорий Степанович, идиот, или прикидываешься? У него там докладчиков целый батальон! Догадываешься, что я только что выслушал в свой адрес? Или тебе пересказать дословно?

— Не стоит.

— Вот-вот. Так что, Гриша, ты давай носом землю рой, спи на гвоздях, вылезай из кожи вон, но доставь мне того, кто нам этот геморрой обеспечил! — Коптев саданул по столу кулаком так, что вентилятор подпрыгнул, судорожно икнул и завалился на бок.

Коптев осторожно поставил его обратно.

— Черт, сломался! — выругался он и снова обратился к Проскурину:

— Ты меня понял, капитан?