Глоток лета со вкусом смерти (СИ)

— Именно. Мы прогуливались возле пруда, а потом она решила пойти в лес, собирать землянику. Там-то она и наткнулась на тело.

— Бедная девочка! Представляю, какой это для нее шок! — покачал головой Касаткин. — Как она сейчас?

— Мы сразу же вызвали полицию, — продолжал Шатров, оставив вопрос без ответа. — Капитан Проскурин, который ведет это дело, тип довольно неприятный во всех отношениях. И, скорее всего, он будет прорабатывать версию о причастности всех, — Сергей подчеркнул последнее слово, — постояльцев «Соснового» и персонала. В том числе это коснется и нас.

— Господи! — нервно и чересчур громко засмеялась Вика, — Что за бред! При чем тут мы и какая-то там девушка? Кстати, как она выглядела?

Шатров пожал плечами:

— Ничего примечательного. Совершенно невыразительное лицо. Фигура полноватая, на вид — лет двадцать. Одета в джинсы, черную майку и растоптанные тапочки из парусины. Рядом лежали простенькие дешевые темные очки в пластмассовой оправе.

По мере того, как он говорил, лицо Вики теряло краски и, в конце концов, стало напоминать восковую маску, на которой двумя яркими огнями выделялись лихорадочно блестящие глаза.

— Да, странно, — заключил Касаткин.

Они подошли к корту. Там было безлюдно — игроки еще не подтянулись. Стало совсем душно, воздух стал густым и тягучим, словно кисель, как бывает в знойный летний день перед дождем.

— Но Вика права, какое мы можем иметь отношение к этому происшествию?

Шатров слегка замялся.

— Видите ли, Егор Николаевич, после того, как полиция уехала, я нашел на той самой полянке вот это.

Сергей разжал ладонь, на которой лежал значок «КЕН-Строя».

Касаткин тихо присвистнул.

— Совсем хорошо, — мрачно заключил он.

Они присели на лавочку.

— Глупости какие-то! Сергей, неужели вы всерьез думаете, что кто-то из нас может быть причастен к этому убийству? — брезгливо поморщившись, негодующе воскликнула Вика.

— Я, Виктория Алексеевна, просто счел своим долгом предупредить вас о том, что произошло.

Касаткин пристально взглянул ему в глаза:

— Сергей, а ты точно не хочешь ничего больше добавить? — медленно роняя слова, спросил он.

Шатров глубоко вздохнул, и на лбу его явно прорисовались три поперечные морщины:

— К нам в дом кто-то залез. Перевернул все вещи, а главное, с платья Алисы исчезла брошь. Точно такая же, как и эта, — хмуро проговорил Шатров. — Пока мне больше нечего сказать, но почему-то мне кажется, что…

— Что вам кажется?! — Вика гневно посмотрела на него. Ее глаза метали молнии.

Сергей решительно поднялся:

— Не обращайте внимания, Виктория Алексеевна! Не смею больше мешать, — Сергей протянул руку Касаткину.

— Спасибо, Сережа. Держи меня в курсе, — Касаткин пожал его ладонь.

— Конечно, Егор Николаевич, желаю вам приятно поболеть.

* * *

Нервы были на пределе. Застрявший в горле комок не давал дышать, а непроходящая тянущая боль под левой лопаткой провоцировала тошноту и головокружение.

Элла дрожащей рукой сунула под язык нитроглицерин, хотя знала наверняка — это поможет лишь ненадолго. Она, не раздеваясь, опустилась на кровать и закрыла глаза.

Предыдущую ночь она провела ужасно. Временами ей казалось, что она заснула, но, судя по часам, это забытье всякий раз длилось не больше трех-пяти минут.

Она видела сгорбленную спину Антона, который за все время даже ни разу не прилег, слышала его нервное дыхание. Он сидел на балконе, пил виски и курил, курил, курил… На ее вопросы он отвечать категорически отказался. Не помогли ни угрозы, ни даже просьбы, до которых она снизошла, наступив на свою гордость. Сказал лишь, что у него серьезные проблемы, хотя это она поняла и сама. Еще вчера утром, когда обнаружила конверт. Обычный листок бумаги с набранным на компьютере текстом. Элла запомнила его содержание наизусть:

«Будьте в „Сосновом“ в ближайшую пятницу. Меня не ищите, я сама вас найду. И будьте благоразумны. В ваших же интересах пойти на мои условия, иначе все документы будут переданы по известному вам адресу».

О каких документах идет речь? И что это за «известный адрес»? Почему и кого ее муж настолько испугался? Неужели причиной этого страха была та самая девица, которую она видела с ним вчера? Конечно, она не могла слышать всего, о чем они разговаривали, но меньше всего это напоминало любовное свидание. Сцена, которую она устроила Антону, была рассчитана лишь на то, что он, в конце концов, признается в том, что именно происходит. Но в тот раз Элла потерпела неудачу.

Под утро она все-таки забылась тяжелым вязким сном, а когда проснулась, Антона уже не было. Не было его и на завтраке, и на обеде. На вопрос, почему он не пришел, пришлось соврать про внезапно разыгравшуюся головную боль. Так куда же он делся?