Глубина

– А ничего не было бы… – произнес Пименов разглядывая грозу черноморского пограничья: маленького, пятнистого от злобы, с толстым мохнатым, как паучье брюшко, животиком. В плавках и белой кепке, с золотой цепью на короткой шее, он выглядел по-настоящему комично. Гораздо более комично, чем в пограничной форме или в своем гавайском прикиде. – Ничего. Потому, что у штурвала стояла бы Ленка, или Олег, и делали бы ровно то, что я им сказал, а не выпендривались бы перед «сосками». Если бы ты имел мозги, а не то говно, которое у тебя в голове, все бы были живы и здоровы.

– Так это я, по-твоему, виноват? – вопросил Кущенко. – Я? Ты на кого…

– Да похер кто виноват! – заорала Изотова так, что Губатый едва не оглох. – Вы еще подеритесь, кретины!

Она стояла у двери в рубку, чуть согнув ноги в коленях и зажмурив глаза. От крика на шее вздулись жилы.

– Что теперь делать? Что дальше? А?

– А ничего… – сказал Пименов. – Сдаваться надо. Олег погиб случайно.

Изотова посмотрела на него, как на сумасшедшего.

– Хочу тебя огорчить, – Кущенко ухмыльнулся, не скрывая превосходства. – Случайностей не бывает. Раз есть труп, за это кто-то ответит… И, как понимаешь, это буду не я. Я вообще сюда приехал с телками погудеть. На блядки! А тут ты, организатор туров и владелец плавсредства, занимаешься противоправными действиями в пограничной зоне!

– Кущ, – произнес Пименов сочувственно, – эти заряды на «Ноту» Ленкин прадед ставил. Им почти сто лет. Чего ты орешь?

Кущенко замолчал на полуслове и с удивлением спросил у Изотовой:

– А чего, сука, ты мне об этом не сказала? О зарядах-то?

– К слову не пришлось! – огрызнулась Ленка. – Мы их только перед твоим явлением нашли! Дед погиб при их установке, вместе с напарником! И объявлений на берегу они не оставляли! Ясно! Ты ж у нас вниз не спускаешься, чистоплюй? Так докладываю – вовнутрь не только в водолазном костюме, туда даже с баллонами не пролезешь! Вот они и додумались – рвануть.

Пименов молча вставил багорик обратно, в его крепление на доске и повторил:

– Если бы ты сделал все, как надо – ничего не было бы…

– Да если бы ты мне сказал, что внизу взрывчатка, я бы сюда вовсе не полез… – отозвался Кущенко. – Отошел бы подальше… И всех делов… А с Олегом – херню ты говоришь. Куда ты сдаваться собрался, ексель-моксель? И кому? И что это даст? Тебе захотелось посидеть в КПЗ? Могу организовать экскурсию. Это море, Губатый, а в море есть много способов…

Он запнулся и даже огляделся по сторонам, особенно в ту сторону, где за планширом ревели русалки.

– В общем, сейчас решим, куда и что девать…– сказал он в полголоса.

Пименов посмотрел в мертвое лицо Ельцова. От яркого солнца вода на его глазах высохла и теперь пришел черед глазных яблок, стремительно тускневших от жаркого света. Олег уже не был «кто», он был «что», и его надо было куда-то девать.

Но в одном Кущенко был прав – другого выхода из ситуации не было. Это Губатый понимал, как никто другой. Кто бы ни вел следствие, главным кандидатом на все шишки будет именно он.

– А эти двое? – спросила Изотова. – Ты им рот зашьешь?

– Не лезь ты, – отмахнулся Кущ. – Не твоего ума дело. Я привез, я и увезу…– он подмигнул. – Куда надо…

Сказано было так просто, что Губатый невольно поежился.

– У тебя холодильник большой? – спросил он.

– Охерел ты, что ли? – скривился Владимир Анатольевич так, словно укусил зеленое яблоко. – Зачем эту дохлятину в холодильник класть? Я что – буду свои запасы портить? Сейчас! Дождешься! Балку к ногам и спи спокойно, дорогой товарищ! Вот только давай отвезем подальше, чтоб на глубине… Ну, ты даешь, Губатый! В холодильник! Икру и шампусик, значит, из холодильника, а этого перца – в холодок? Груз есть? Потяжелее, чтоб не всплыл…

– Как у тебя все просто, – сказала Изотова. – Крутой ты парень, Володенька. Нет для тебя проблем. Был человек, нет человека…

Она оскалилась.

– Нужно поучиться. А то меня иногда на сантименты тянет.

Кущ оскалился в ответ, и, надо признать, это у него получилось убедительней, чем у Ленки.

– Ничего, мать, ты не переживай. Всему учатся. И не рассказывай мне, что ты вся испереживалась! Все равно не поверю. Кажется мне, особенно после вчерашнего, что и у тебя камень с души спал. Пима, что стоишь, как дурак? Я спросил – груз у тебя есть?

Губатый покачал головой.

– Ну, и ладно, – произнес Владимир Анатольевич с примирительными интонациями. – Я и сам что-нибудь найду. Не пальцем, вроде, делан…