Глубина моря. Открытое море

Закончив разговор, Штеффи еще некоторое время сидела с телефонной трубкой в руке. Во рту пересохло. Она взяла чашку и глотнула остывшего чая. Затем набрала записанный номер.

Она знала, что дама, которой она звонит, это та самая женщина, что провожала их с Нелли с железнодорожного вокзала на корабль, когда они приехали в Швецию. Но они с ней с тех пор ни разу не встречались. Штеффи не помнила ее лица, только желтый костюм.

– Добрый день, – сказала она. – Это Стефания Штайнер.

Язык словно распух во рту. Она быстро глотнула еще чаю.

– Стефания, – сказала дама. – Как у тебя дела?

– Простите за беспокойство, – сказала Штеффи, – ведь сегодня воскресенье…

– Ничего страшного.

Теперь нужно собраться. Сказать, что хотела, как взрослая.

– Это касается моей учебы, – сказала Штеффи. – В гимназии. Мне бы очень хотелось учиться дальше.

– Я понимаю, – ответила дама. – Но, как я уже сказала фру Янсон, мы не можем отвечать за образование всех детей. Ты должна понять, кроме тебя еще многие хотят учиться.

– Но еще один год ведь можно?

– Об этом я тоже сказала фру Янсон.

– А два года?

– Два?

– Моя классная руководительница предложила мне пройти за лето программу первого курса гимназии, – сказала Штеффи. – Тогда мне останется только два года.

В трубке стало тихо. Затем дама сказала:

– Интересное предложение. Дай мне подумать. Я не могу решать одна. Как зовут твою учительницу?

– Хедвиг Бьёрк.

Дама спросила телефон Хедвиг Бьёрк, Штеффи продиктовала. Дама пообещала сообщить результат в течение недели. Договорились, что она свяжется с Хедвиг Бьёрк, поскольку у Штеффи не было телефона. Штеффи поблагодарила ее и положила трубку.

«Я справилась, – все внутри нее ликовало. – Я справилась!»

Они прогулялись по тихим воскресным улицам Йоханнесберга. Хедвиг Бьёрк провела Штеффи через парк до Пруда Белых Лилий и вниз по ступенькам до Кошвэген. Она подождала, пока не пришел трамвай Штеффи. Затем быстро чмокнула Штеффи в щеку и сказала:

– Все получится. Я уверена.

Почти все места в трамвае были заняты, но Штеффи нашла, куда сесть. На скамейке впереди нее сидели две девочки, одна – ее возраста, другая – года на два младше. Что-то знакомое было в лице старшей девочки, но Штеффи не знала ее. Во всяком случае, незнакомка не училась в школе для девочек. У нее были русые курчавые волосы, голубые глаза и бледная веснушчатая кожа. Но светловолосая и голубоглазая девочка не была похожа на шведку.

Штеффи села. Девочка с курчавыми волосами повернулась и сказала по-немецки:

– Стефания Штайнер? Ты ведь Стефания Штайнер из Вены?

Глава 13

Память, словно молния, осветила сознание. Она знала эту девочку! Несколько месяцев они учились в одном классе в Еврейской школе в Вене. Тесные кабинеты, переполненные учениками. Голод. Страх.

– Конечно, – сказала Штеффи. – Это я. А ты – Юдит Либерман.

Юдит кивнула.

– Я не знала, что ты тоже здесь, – сказала она. – Когда ты приехала?

– В августе тридцать девятого. А ты?

– В апреле.

Да, Штеффи вспомнила, как однажды весной Юдит исчезла из класса. Никто не обратил на это особого внимания. В Еврейской школе дети приходили и уходили. Внезапно кому-нибудь удавалось эмигрировать. Но семья Юдит принадлежала к числу тех, кто почти не имел шанса выехать из Вены. Польские евреи, многодетные, без денег.

– Где ты живешь?

Штеффи рассказала.

– А ты?

– Я живу в Еврейском детском доме, – сказала Юдит. – Это Сюзи, она тоже там живет.

Штеффи даже не знала, что в Гётеборге есть Еврейский детский дом. Но Юдит рассказала. Там жили только девочки, большинство – подростки, но были и помладше.

– Сначала я попала в еврейскую семью, – сказала Юдит. – Ты знаешь, моя семья из ортодоксальных, и папа настаивал, чтобы я жила у евреев. Но его расчет не оправдался, потому что в этой семье не соблюдали религиозных обычаев и никогда не ходили в синагогу. Я была им в тягость, поэтому через полгода они сказали, что не могут оставить меня. Тогда я попала к крестьянам в Дальсланд. Они заставляли меня есть свинину и работать со свиньями на скотном дворе. Я все время плакала, и они тоже отказались от меня. Затем я оказалась в шведской семье в Буросе. Там меня держали за домработницу. Все же это место было лучшим, потому что они оставили меня в покое. Но осенью в прошлом году семья переехала в Стокгольм, а я попала в детский дом.

– Как же тебе не повезло, – сочувственно сказала Штеффи.

– Не повезло? Не знаю! Сюзи жила в пяти разных семьях, прежде чем зимой попала в детский дом, – сказала Юдит.

Штеффи посмотрела на пухленькую Сюзи. У нее было угрюмое личико и грустные глаза.

Трамвай замедлил ход.

– Мы выходим, – сказала Юдит.

Она встала и тронула Штеффи за руку.

– Зайди к нам ненадолго! Или ты спешишь?

Штеффи задумалась. Дома у Май скоро ужин. Но она все еще сыта после английских сэндвичей Хедвиг Бьёрк, а когда за столом десять человек, не так уж важно, одним больше или меньше.

– Нет, – сказала она. – Я не спешу.

Девочки сошли с трамвая.

– Они жадные? – спросила Сюзи. – Те, у кого ты живешь?

– Почему?

– Твоя обувь, – сказала Сюзи и показала пальцем. – Ты же ходишь в зимних ботинках, хотя уже май.