Глубина в небе

Главный лифт был так велик, что туда могли войти даже и репортеры, что они и сделали. В Зюйдландии пресса была привилегированным классом, защищенным специальным парламентским законом – даже на территории правительства! Генерал ладила с этой толпой вполне нормально. Может быть, она научилась этому, глядя, как с журналистами общается Шерканер. Ее спутники невинно отступили и слились с фоном. Она сделала несколько общих замечаний и потом вежливо игнорировала все вопросы, предоставив зюйдландской полиции самой не давать журналистам навалиться на нее физически.

В тысяче футов под землей лифт перешел на горизонтальное движение по электрической полирельсовой дороге. В высоких окнах кабины мелькали ярко освещенные производственные пещеры. Зюйдландцы сделали колоссальную работу здесь и на Прибрежной Дуге, но не создали достаточно подземных ферм, чтобы все это поддерживать.

Двое Избранных Представителей, встречавших генерала на аэродроме, когда-то пользовались на Юге большой властью. Но времена меняются: были убийства, подстрекательства, все обычные приемы Пьетры – и недавняя почти волшебная удача, работавшая на руку Братству. Сейчас эти двое были единственные, кто – по крайней мере, публично – сохранил дружественное отношение к Аккорду. Их теперь считали чужеземными лизоблюдами. Они стояли рядом с Генералом, один настолько близко, чтобы говорить с ней за экраном. Оставалось надеяться, что слышат его только Генерал и Хранкнер Аннерби. Не очень-то на это рассчитывай, предостерег себя Аннерби.

– Не сочтите за неуважение, мэм, но мы надеялись, что ваш король прибудет лично.

У политика была сшитая по заказу куртка и леггинсы – и вид коббера с душой измазанной и истоптанной.

Генерал сочувственно кивнула:

– Я понимаю вас, сэр. Я прибыла сюда проверить, что будет сделано все, что следует, и сделано надежно. Мне будет позволено обратиться к парламенту?

Хранк предположил, что в данной ситуации не существует «внутреннего круга», с которым можно говорить – если не считать группы, полностью управляемой Пьетрой. Но голосование в парламенте может изменить дело, поскольку стратегические ракетные силы все еще были лояльны парламенту.

– Д-да. Мы это организовали. Но дело зашло слишком далеко. – Он махнул рукой с часами. – Я вполне считаю Другую Сторону способной организовать нам поломку лифта…

– До сих пор они нас пропустили. Если я смогу обратиться к парламенту, я думаю, можно будет достичь компромисса.

Она улыбнулась зюйдландцу почти заговорщицки.

Еще через пятнадцать минут лифт выгрузил их на главную эспланаду. Три стены и крыша просто исчезли. Такой красоты Аннерби еще не видел, и инженер в нем не мог противостоять соблазну. Он застыл и уставился в пылающие огни и темноту, пытаясь увидеть механизм, обеспечивший такое беззвучное и колоссальное изменение.

Тут нажим полиции, политиков и репортеров увлек его с платформы…

…И они стали подниматься по ступеням Зала Парламента.

На самом верху зюйдландская охрана отделила их наконец от репортеров и от собственной охраны Смит. Они прошли через бревенчатые двери пяти цветов… в тот самый зал. Он всегда был подземным, еще в давние дни, когда поколения ютились над своими глубинами. Ранние правители были скорее похожи на бандитов (или повстанцев, в зависимости от источника пропаганды), чьи силы бродили по гористой земле.

Хранкнер помогал в создании проекта этого Зала Парламента. Это был один из немногих его проектов, где главной целью был величественный вид. Может, зал и не выдержал бы прямого попадания бомбы, но зато был чертовски зрелищным.

Неглубокая чаша, с уровнями, соединенными плавно закругленными лестницами, каждый уровень с широким рядом столов и насестов. Каменные стены закругляются громадным сводом и оснащены флуоресцентными трубками – а также другими светильниками полудюжины различных видов и технологий. Все вместе эти светильники давали яркость и чистоту почти как днем в Середине Света, такое освещение, что видны были почти все цвета стен. Ковры, глубокие и мягкие, как папина шерсть, покрывали ступени, пролеты и просцениум. На полированном дереве, выходящем на каждый уровень, висели картины, написанные тысячей красок художниками, которые знали, как использовать любую иллюзию. Для бедной страны затраты были существенными. Но ведь парламент был самой большой гордостью страны, изобретением, которое покончило с бандитизмом и зависимостью и принесло мир. Державшийся до этой минуты.

Двери за ними затворились. Звук этот вернулся глубоким эхом от купола и дальних стен. Здесь будут только Избранные, их гости, и – высоко вверху Аннерби заметил блеск линз – камеры телерепортеров. За дугами столов были заполнены почти все насесты. Аннерби ощущал на себе внимание полутысячи избранников.

Смит, Аннерби и Тим Даунинг пошли вниз по ступеням, ведущим на просцениум. Избранники сидели тихо и глядели на них. В этом молчании было и уважение, и враждебность, и надежда. Может быть, Смит получит свой шанс сохранить мир.