Глубинный путь

— По мнению многих выдающихся специалистов, наша система прокладки путей в туннеле не позволит полностью использовать обтекаемые формы для электровозов и вагонов. Мы не считаем это большим несчастьем. Напротив, необтекаемая форма позволит нам построить значительно более мощные электровозы. Конечно, такая форма все же будет замедлять их движение. И с этим придется смириться, потому что другого выхода мы не нашли и, очевидно, в ближайшее время не найдем.

Лица многих членов совета совсем помрачнели. Некоторые едва сдерживались от немедленного выступления с резкой критикой утверждений докладчика. Но еще большее негодование вызвали заключительные слова доклада.

— Герметизация туннеля и все связанные с нею проблемы вынуждают нас значительно, по сравнению с прежними нашими расчетами, увеличить затраты и передвинуть срок сдачи Глубинного пути в эксплуатацию приблизительно на один год. Управление строительства уже обратилось с соответствующей просьбой к правительству… Я надеюсь, что Научный совет поддержит точку зрения начальника строительства.

— Я хотел бы знать, кто начальник строительства? — прохрипел голос профессора Лориса.

Толстяк уже не мог сдерживать свое возмущение.

— Кажется, это известно всем, — ответил Макаренко, сходя с трибуны. — Начальник строительства Глубинного пути академик Саклатвала.

— А мне показалось, что инженер Макаренко.

Я уже подумал было, что скандал, назревавший на протяжении доклада, начался.

Но из-за стола поднялся Саклатвала — и все стихло.

— Мы прослушали доклад инженера Макаренко, — спокойно сказал он. — Переходим к его обсуждению. Первое слово принадлежит полковнику Файзулову.

Не могу сказать, что представитель Генерального штаба сразу завладел вниманием присутствующих.

Говорил он спокойно и четко, как и полагается военному. Тон его, казалось, должен был успокоить взволнованных членов совета. Но слова полковника чем дальше, тем больше увеличивали волнение в зале.

Файзулов начал со стратегической оценки международного положения и остановился на подготовке некоторых государств, которых прошлая война ничему не научила, к нападению на нас. Необходимо, говорил он, как можно скорее закончить строительство туннеля, чтобы улучшить наши коммуникации и дать командованию возможность в случае нападения маневрировать вооруженными силами между Западом и Востоком, если враг нападет на нас с двух сторон.

— Мы знаем, — говорил полковник, — что определенные круги за рубежом уделяют этому строительству большое внимание. Позвольте процитировать вам один из документов, который попал к нам после ареста группы агентов иностранной разведки… «Мы следим, — говорится в этом документе, — за строительством с того момента, когда идея большой подземной железной дороги только появилась. Такой путь непременно поднимет экономику страны на более высокий уровень, потому что он сблизит восточную и западную части Советского Союза. Но главное для нас — это его стратегическое значение: он позволит очень быстро подвозить войска и военное снаряжение на Дальний Восток или на западные границы Союза. Если мы считаем рост и укрепление коммунистического государства опасностью, мы должны ускорить темпы военных приготовлений. Война должна начаться и закончиться прежде, чем Глубинный путь вступит в строй».

Еще несколькими примерами Файзулов подтвердил намерения ряда государств, где власть захватили реакционные круги, как можно скорее напасть на Советский Союз двумя громадными армиями, одна из которых будет действовать на востоке, другая — на западе. Для защиты от подобного нападения Глубинный путь будет иметь первостепенное значение. Поэтому Файзулов от имени Генерального штаба попросил членов совета продумать возможности ускоренного завершения строительства. Герметизации в своей речи он не касался.

Мне было ясно, что большинство членов совета имеют теперь еще ряд аргументов против идеи Макаренко.

После Файзулова слово взял профессор Лорис. Несмотря на свою тучность, он легко вскочил на трибуну и словно слился с нею. Видно было, что это мастер словесного боя.

— Должен заявить, — начал он, — что доклад, который мы здесь прослушали, удивил и возмутил меня так же, как удивляют и возмущают меня уже значительное время все поведение и технические тенденции инженера Макаренко. Я буду говорить здесь откровенно…

Он сделал широкий жест, словно отбрасывая от себя что-то, и голос его зазвучал, как колокол, бьющий тревогу.