Глубокие воды

Джейк, наоборот, был ранней пташкой и даже по выходным, когда ему не нужно было на верфь, целовал ее на рассвете и отправлялся поматросить на чьей-нибудь яхте в гонке вокруг буйков или помочь в детском клубе парусного спорта. Здесь же, не иначе как благодаря равной продолжительности дня и ночи и расслабленному образу жизни местных, их ритмы синхронизировались. В Малайзии жизнь текла гораздо медленнее, чем в любом прочем месте, где Виржини жила. В Лондоне, Париже и даже Лимингтоне все всегда бурлило, и ей было трудно отключиться от суеты.

Бессмертный амарант.

Она выскользнула из кровати и подошла к штурманскому столу, где заряжался ее телефон. Набрала в поисковике слова Терри. Они оказались строчкой из Мильтона, его амаранту не хватало одной буквы до названия острова Терри. Подняв откидную крышку стола, Виржини вытащила стопку морских карт – подержанных, с размякшими и обтрепанными краями, бумага кое-где покрылась плесенью. Европа, Австралазия, Южно-Тихоокеанский регион. Затем Индийский океан. Карта была устаревшая, отснятая на ксероксе – с каким осуждением прищелкнул бы языком отец! – и потребовалось несколько минут, чтобы разобраться в выцветших пунктирных линиях, цифрах и сокращениях «Р» и «Кор», которые обозначали ракушки и кораллы на морском дне.

Она нашла место, где они сейчас стояли на якоре. Расставив циркулем большой и указательный пальцы, отмерила примерно четыреста миль вдоль побережья Малазийского полуострова. Порт-Браун. Так. Потом еще пять раз столько же к западу-юго-западу, в обход северной оконечности Суматры. Где-то… здесь. Она ткнула пальцем в карту и присмотрелась. На бумаге была черная точка, но при масштабе, где тысяча миль умещалась в длину ладони, трудно было определить, остров это или дефект печати. Лупа не помогла. Виржини перебирала карты, пока не нашла чуть более современную версию, и перепроверила. Да, вон он, крошечный одинокий островок среди океана. На этой карте значилось название – Амаранте.

В кормовой каюте заворочался Джейк, и вентилятор со щелчком затих. Джейк подошел и нагнулся, чтобы ее поцеловать, положил горячую руку на ее плечо.

– Уже встала? Рановато для тебя.

– Не спалось. Решила поискать Амаранте.

– Остров любви Терри?

– Вот он. Смотри.

Джейк наклонился:

– Ага! Амаранте. – Он поднес карту к самому лицу, затем, нахмурившись, отвел ее на расстояние вытянутой руки. Поджал губы. – Здесь не написано, райский он или нет. – Карта легла обратно на стол. – Кофе?

Щелкнула плита, и он поставил воду закипать. Она взяла карту, по правому краю которой тянулась изрезанная береговая линия Таиланда. Возможно, Терри прав и Таиланд – не лучший выбор. Знаменитые пляжи, превращенные в съемочные площадки, вездесущие туристы, неприкрытое торгашество. Разве это приключение?

Вспомнилась карта мира, которую они повесили на стену в квартире, она тогда принесла из музея пачку детских наклеек, маленьких мультяшных корабликов, и они с Джейком прилепили их на бумагу в местах, которые им нравились, пометив самые девственные, отдаленные, экзотические уголки планеты. Созданный ими флот стремился навстречу свободе и открытиям.

– Джейк, почему бы нам не поплыть туда? На Амаранте? – предложила она, еще не успев додумать мысль.

Он потянулся к шкафчику.

– Что? С чего вдруг?

– Ну, похоже, это как раз то, чего мы хотим. Красота. Покой. Красота.

– Ты повторяешься.

Это трудно было выразить словами. Как объяснить какое-то глубинное, разливающееся тепло, распространяющийся свет, предвкушение того, что могло бы быть? Она могла бы признаться, что купилась на обещания, которые сулил остров, но это показалось бы глупым; лучше обратиться к его любопытству, к возможностям, которые перед ними открываются.

– И это может быть интересно, верно?

Он порылся в холодильнике. Коробка молока глухо стукнула, когда он поставил ее на стойку.

– Тайный остров, похожий на рай на земле, куда можно попасть только на собственной лодке? Брось, Ви. Люди годами плетут такие небылицы.

Его реакция удивила – обычно они были на одной волне во всем, что касалось этой поездки. Джейк рассказал о своем плане купить лодку еще в начале их отношений. К тому времени она уже заметила его одержимость моряками-исследователями – его книжный шкаф был набит зачитанными томами Слокама, Стивенсона, Мойтесье и Нокс-Джонстона[19]. Он даже привез с собой сюда несколько любимых книг, которые бережно хранил с тех пор, как был подростком. Виржини полагала, что ему нужен вызов в жизни.