Глубокий омут

— Здравствуйте, мистер Делакруа. Как ваше пребывание в Англии, находите ли вы его приятным?

— Вполне. Однако климат здесь более суровый, чем во Франции.

— Но очень похожее общество, я полагаю.

Джед усмехнулся и повернулся к консоме (прим. концентрированный прозрачный бульон из мяса или дичи), которое было подано всем.

— Я бы не рискнул оскорблять английское общество.

— Ну, если вы думаете, что оно кусается сейчас, подождите до глубокой зимы. Будет еще хуже. — Кэтрин зачерпнула ложкой бульон, который оказался довольно вкусным.

— Мы сейчас говорим о погоде? Или обществе?

— Полагаю, и о том, и о другом.

Джуд снова рассмеялся и покачал головой.

— Теперь я понимаю почему.

— Почему что?

Он наклонился к ней, черная прядь его волос упала на один глаз.

— Почему наш хозяин предпочитает ваше общество.

Кэтрин чуть не выронила ложку, но удержала ее в руке, продолжив доедать свой консоме, поглядывая на главу стола. Их хозяин, казалось, был прикован к болтовне Пенелопы Грин, что, как она знала, было невозможным, поскольку Пенелопа никогда не говорила ничего интересного. Но его взгляд метался в ее сторону каждый раз, когда Пенелопа наклоняла голову над своей тарелкой.

— Он говорил с вами о таких вещах?

Она не могла поверить в собственную смелость. Все гости ужина были поглощены своими собственными разговорами. Джейн была глубоко погружена в дискуссию с мистером Лэнгли, сыном одного из друзей ее отца, который в прошлом году был в турне по Европе. Так что никакой опасности не было, особенно, если они говорили тихо. И она ничего не могла с собой поделать. Если Джордж доверился своему другу, она должна была знать, что он ей скажет.

— Да.

Джуд сделал паузу, пока слуги убирали миски и ставили перед каждым гостем тарелку с жареной бараниной с картофелем и морковью, приправленной травами. Когда слуги отошли от столов, а гости принялись за следующее блюдо, Джуд наклонился к ней ближе.

— Боюсь, он постоянно говорит только о прекрасной Кэтрин.

Широкий рот Джуда растянулся в чувственной улыбке. Кэтрин боялась за женщину, которая однажды попадет в плен его очарования. У нее не было бы ни единого шанса устоять.

— Правда? — она нарезала картофелину, но продолжала поглядывать на Джуда. — Или вы меня дразните?

Он отправил в рот косок баранины.

— Немного.

Она повернулась к своей еде с надменным и раздражённым ворчанием.

Джуд громко рассмеялся, что заставило Джейн оглянуться и улыбнуться.

Джейн любила смеяться. Забавно, что мистер Лэнгли не очень хорошо справлялся с этим на их стороне стола.

— Не смейтесь, мистер Делакруа.

— Не сердитесь на меня, леди Кэтрин. Я и правда дразню вас. Правда в том, что мой друг мало с кем делиться своими мыслями. Он вообще немногословный человек. Но в последнее время я стал замечать, что одно имя слетает с его губ чаще, чем другие. — Он отхлебнул вина, прежде чем добавить. — Ваше имя.

Кэтрин замерла и пристально посмотрела на своего мучителя, но не нашла юмора в чертах его лица. Скорее она обнаружила там печаль, которая заставила ее сердце забиться быстрее.

— Но вы не совсем счастливы за лорда Торнтона, о его… озабоченности.

Как она могла выразить это более деликатно?

— Я боюсь за него.

— Боитесь за него? — она открыто нахмурилась, глядя на мужчину, дружелюбно поглощающего баранину, как будто они все еще обсуждали погоду.

Он сделал большой глоток вина, затем снова повернулся к ней, его темный пристальный взгляд захватил ее.

— Будьте осторожны, прекрасная леди. Ибо, если вы будете шутить с ним, вы глубоко раните его. И это сделает меня несчастным человеком.

Сначала Джейн, а теперь Джуд. Чего, казалось, никто не замечал, потому что она была такой прекрасной актрисой, так это того, что на карту было поставлено и ее собственное сердце.

— Он ваш хороший друг, не так ли?

— Самый лучший. Мы знаем друг друга дольше, чем вы можете себе представить. Он спас мне жизнь. И за это он всегда будет для меня важен.

Кэтрин едва смогла проглотить еще кусочек после этого признания, даже когда на столе появились соблазнительные подносы с фруктовыми пирожными, желе, кремами и пирожными. В ее голове крутились мысли о том, как Джордж спас жизнь своему другу. Она знала, что спрашивать не стоит. Мистер Делакруа мог выглядеть как простой джентльмен, приехавший из Франции, но в этом человеке было гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Она знала, что он не расскажет, как Джордж спас его. Она взглянула на самого мужчину, все еще мучимого непрекращающейся болтовней Пенелопы, ее черные кудри подпрыгивали от раздражающего покачивания подбородка. Она задавалась вопросом, скажет ли он ей, что устал ее слушать.

Когда десерты были убраны, а разговоры иссякли, Джордж встал во главе стола.

— Может быть, мы прервемся, джентльмены? Дамы?