Глубокий омут

Уриэль встал на колени перед Джорджем и положил руку на рану Кэтрин, на его лице было выражение глубокой печали.

— Она не хочет жить, мой друг.

— Ты этого не знаешь. Сделай ее… сделай ее одной из нас.

— Ты знаешь правила. Она должна совершить смертный грех, который ей нужно искупить.

— Она уже это сделала. Она покончила с собой.

— Она должна дать согласие на покаяние, которое будет выплачивать как член Доминус Деменум.

— Я даю за нее согласие.

— Это так не работает, Джордж.

— Черт бы тебя побрал, архангел. Если ты не спасешь ее прямо сейчас, прежде чем ее пульс ускользнет, я уничтожу себя и присоединюсь к ней в аду, и оставлю этот забытый Богом человеческий мир, чтобы вы могли защищаться самостоятельно.

Джордж знал, что Уриэль, вероятно, может положиться на Иуду, чтобы командовать охотниками, хотя тьма в Иудее часто приводила его с более праведного пути. Тем не менее, эта угроза заключалась не в том, кто будет командовать. Угроза Джорджа означала, что он бы проклинал себя на каком-то более низком уровне ада, Эребуса, самого темного царства из всех, если бы он покончил с собой. Так же, как женщина в его руках будет бродить там, если ей удастся покончить жизнь самоубийством. И независимо от того, насколько отдаленным казался архангел, его связь с Джорджом была настоящей дружбой.

Четкий взгляд Уриэля поднялся от Кэтрин к Джорджу.

— Хорошо. Но ты будешь нести вину за нее, когда она вернётся к жизни, не выбранной ей.

— Согласен. Теперь сделай это. Прежде чем она уйдет.

— Положи ее.

Джордж ненавидел это, но положил ее на холодную землю, трава была редкой и жесткой в октябре, но комфорт не имел большого значения. Он расположил ее на спине, руки по бокам, кровотечение прекратилось, так как ее пульс замедлился почти до нуля.

Так же, как Джордж видел десятки раз, он наблюдал, как Уриэль встал на колени над ней, положив одну ладонь на грудь, другую на живот Кэтрин. Он начал повторять одну фразу снова и снова в плавном ритме.

— «Ignis caeli venite ad me» (прим. Огонь небесный приходит ко мне).

Тело Уриэля ярко пылало внутренним пламенем, когда он излил свою силу в Кэтрин. Ее бледная, тонкая форма загорелась золотым огнем, когда она сожгла тьму внутри. Ее спина изогнулась, рот открылся в агонии, когда сила Фламмы побежала по ее венам.

Уриэль продолжал повторять, затаив дыхание, пока не отпустил ее, убрав руки от ее груди и живота. Эфирное пламя медленно исчезло, оставляя ее тело сияющим силой и светом. Архангел наклонился вперед, засунув руку под голову, и прижал губы к ней, давая ей поцелуй силы, давая ей возможность просеиваться.

Джордж не сказал, что у нее будет возможность оставить его, если она захочет. И принуждение вечности рабства, борьба с теми, кто омрачил ее душу, может быть тем, что отделило ее от него навсегда. Он сделал этот выбор за нее, не в силах позволить ей ускользнуть в забвение. Он не мог ее отпустить. Он обещал защитить ее. И он этого не сделал. Он не собирался позволить ее душе быть брошенной в Эребус, чтобы бродить по огромным глубинам ада в одиночку в течение вечности.

Архангел встал, открывая крылья для полета.

— Ты ответственный за нее, Джордж, — его тон был острым и серьезным.

— Я знаю.

— Она не простит тебя за это.

Он уставился на женщину, которую любил, он видел, как жизнь снова наполняла ее тело.

— Я знаю.

После этого ангел пролетел вверх на несколько ярдов, прежде чем исчезнуть в свете. Джордж отвез Кэтрин обратно в Торнтон и одел ее в ночную рубашку. Ее кожа светилась золотым блеском, когда ангельская сила начала протекать через ее тело. Вид был ослепительным и красивым. Но он понимал, что вероятно он видит это в последний раз.

Он взял ее руку в свою, изучая нижнюю часть ее запястья, там отражались тонкие шрамы от кандалов Дамаса, и еще одни зубчатые от ее попытки сбежать из этого мира. Он нежно поцеловал там и задался вопросом, узнает ли она когда-нибудь, как глубоко, как преданно, как верно он ее любил.

Глава 34

Кэтрин

Под ее головой лежала мягкая подушка, а тело было укутано теплым одеялом, хотя она и прибывала в дремоте. Зная, что она не может быть на Небесах за то, что она сделала, и убежденная, что это не плюшевая и теплая подушка Ада, Кэтрин открыла глаза шире и узнала очертания Джорджа в кресле рядом с ее кроватью. Догорающие угли все еще ярко горели и омывали его силуэт красно-оранжевым светом.

Она не была мертва. Когда она вытащила руки из — под одеяла, то по отблеску угасающего огня смогла определить, что на ней не было ни бинтов, ни швов. Как она все еще была жива? И ее тело казалось… нормальным… сильным. С того момента, как ее забрали в подземный мир, она чувствовала отчетливую тяжесть атмосферы, давящей на нее, греховное искушение и совершенные ею поступки еще больше давили на ее душу, тяжелое бремя не покидало ее, когда Джордж вернул ее на землю. Но теперь…