Глубокий сон

Мы стояли и молча глядели друг на друга. Девушка пыталась сохранить легкую улыбку на лице, но лицо ее было чересчур измучено, чтобы заставить его улыбаться. Я не сводил с нее глаз. Улыбка исчезла, как вода в песке. Под одурманенными, отупевшими и пустыми глазами я видел бледную, неприятно зернистую кожу. Белесый язык облизывал уголки губ. Красивая, плохо воспитанная и не очень умная девчонка, слишком далеко зашедшая по пути нравственного падения и никем не остановленная. К чертовой матери всех этих богачей! Они вызывали у меня отвращение. Я покрутил в пальцах сигарету, отодвинул в сторону несколько книжек на черном столе и сел на его край. Закурил, выпустил облачко дыма и принялся молча созерцать как она грызет большой палец, на время оставив в стороне всякую деятельность. Кармен стояла передо мной, как нашалившая ученица перед учителем.

– Что вы здесь делаете? – наконец спросил я.

Она начала теребить свой плащ и ничего не ответила.

– Что вы помните из того, что было этой ночью?

На этот раз она ответила. В ее глазах загорелись хитрые лисьи искорки.

– Помню? О чем? Этой ночью я была больна. Я была дома. – Она произнесла это осторожно, горловым голосом, так что я едва услышал ее.

– Как бы не так! Черта с два вы были! Глаза ее блеснули, но тут же погасли. – Прежде чем я забрал вас домой, вы были здесь. Сидели в этом кресле, – я показал ей, – на оранжевой шали. И вы хорошо помните это.

Медленный румянец заливал ей шею. Я удивился. Она еще могла краснеть. Что-то вроде проблеска добродетели. Она сосредоточенно грызла палец.

– Вы...

Были там... – прошептала она наконец.

– Я. Как много вы запомнили?

– Вы из полиции? – неуверенно спросила она.

– Нет. Я друг вашего отца.

– Вы не полицейский?

– Нет.

Она издала легкий вздох облегчения.

– Чего вы хотите?

– Кто его убил?

Плечи ее задрожали, но лицо осталось неподвижным. Она спросила:

– Кто еще...

Знает?

– Про Гейгера? Не знаю. Во всяком случае не полиция, иначе она бы уже хозяйничала здесь. Может, Джо Броуди.

Это был выстрел наугад, но он попал в цель. Она заскулила.

– Джо Броуди? Его?

Мы оба замолчали. Я курил сигарету, а она грызла палец.

– Ради бога, не стройте из себя такую умную, – сказал я. – Это похоже на сцену из плохого старомодного романа. Его застрелил Броуди?

– Застрелил? Кого?

– Боже праведный! – сказал я.

Она обиделась на меня. Ее подбородок слегка опустился.

– Да, – сказала она торжественно. – Это сделал Джо.

– Зачем?

– Этого я не знаю, – она тряхнула головой, словно пытаясь убедить саму себя, что не знает.

– Вы часто встречались с ним в последнее время?

Ее руки, наконец, потихоньку заскользили вниз и сплелись там в маленький узелок.

– Раз или два. Я его ненавижу.

– Значит, вы знаете, где он живет?

– Да.

– И вы уже ничуть не любите его?

– Я ненавижу его!

– Значит, вы были бы рады, если бы он оказался замешан во все это?

Снова я увидел в ее глазах пустоту. Слишком быстро один за другим следовали вопросы. Но слишком трудно было задавать их еще медленнее.

– Вы могли бы заявить полиции, что его застрелил Джо Броуди? -пытался я прозондировать ее.

На ее лице вдруг появился панический страх.

– Естественно, если я смогу уничтожить те снимки в костюме Евы, -успокаивающе добавил я.

Она хихикнула. Я почувствовал себя неловко. Если бы она кричала или плакала, или упала бы на пол в глубоком обмороке, все было бы в порядке. Но она просто захихикала. Все это вдруг показалось ей смешным. Она позволила сфотографировать себя в позе Изиды, кто-то свистнул пленку, кто-то у ее ног застрелил Гейгера, она была пьяна более, чем все участники съезда бывших ветеранов вместе взятые, и все это дело вдруг показалось ей забавной шуткой. Она смеялась. Смех становился все громче и все больше наполнял помещение, словно назойливое царапанье крыс за панелями. Она начинала впадать в истерику. Я соскочил со стола, подошел к ней и дал ей пощечину.

– Совсем как в прошлую ночь, – сказал я. – Забавная из нас пара. Рейли и Стернвуд, два Пьеро, пытающихся одурачить друг друга.

Смех смолк, но пощечина не произвела на нее впечатления большего, чем те, прошлой ночью. Вероятно, все ее друзья и любовники вынуждены были рано или поздно давать ей пощечины. Я прекрасно понимал их.

Я снова сел на стол.

– Вас зовут не Рейли, – серьезно произнесла она. – Выс зовут Филип Марлоу. Вы частный детектив. Мне сказала об этом Вив. Она показала мне вашу визитку. – Она погладила щеку, по которой я ее ударил, и улыбнулась мне так, будто мое общество было для нее необычайно приятно.

– Кое-что вы помните, – начал я, – раз вернулись в этот дом, чтобы найти пленку. Вы не могли попасть внутрь, не так ли?

Ее подбородок начал дрожать. Она пыталась улыбнуться, не сводя с меня глаз. Меня призывали ступить на военную тропу. Я должен был крикнуть «Йии-а-ахх!» и потребовать, чтобы она уехала со мной в Юму и вышла за меня.

– Пленка исчезла, – пояснил я. – Я искал ее вчера ночью, прежде чем отвезти вас домой. Вероятно, ее забрал Броуди. Надеюсь, вы не обманули меня, рассказывая о Броуди?

Она усердно замотала головой.