Глубокое течение

— И начнет там демонстративную атаку?

Лесницкий кивнул.

— Сделать это нужно завтра вечером. Адлер, конечно, знает, откуда прорывается Крушина. Я уверен, что это он задерживает его. И вдруг появление новых партизанских сил там, где он их не ожидает. Это нарушит все его планы. Он вынужден будет ночью снять часть пехоты с этого берега и бросить на тот. И вот в этот момент мы сделаем скачок назад — в Борщовский лес.

— Почему в Борщовский? Идти, так идти. А то там снова могут окружить.

— Далеко идти мы не сможем — не хватит сил. Д в Борщовском лесу пусть окружают. Там — другое дело. Там ему придется растянуть свой фронт на добрых двадцать километров, а мы будем как в родном доме. И возможности маневрировать богатые. Кроме того, в лесу скрываются борщовцы — со скотом и хлебом, они поддержат нас продуктами. А там и Крушина подойдет: Согласен?

— Согласен-то согласен, но Адлер может начать наступление утром. Уж очень подозрительна их перегруппировка. Туда — батарею, сюда — пехоту…

— Ив этом случае Майборода с хлопцами будет кстати. Мы им дадим сигнал ракетой, они начнут демонстрацию атаки во время адлеровского наступления и сорвут его. Так что давай срочно подбирать людей. Наш «флот» человек двадцать потянет, так? А ночка сегодня чудесная, другой такой не дождемся. Послушай, как дождь шумит. И темень — хоть глаз выколи…

VIII

В это же время, в каких-нибудь двух километрах к югу от того места, где сидели Лесницкий и Приборный, по прибрежным зарослям полз человек в форме немецкого солдата. Около самого берега он спрятал комплект офицерской одежды и пополз обратно. Через несколько минут он уже быстро шел по дороге на север. Когда его останавливали часовые, он сразу же называл им пароль, а подойдя ближе, ругался и говорил на чистом немецком языке:

— Линия где-то порвалась, черт ее побери! Ищи теперь в темноте, — и, закурив с часовым, шел дальше.

Так он быстро обошел то место, где были окружены партизаны, и стал подходить к Днепру с другой стороны. Но тут он сошел с дороги и снова очень осторожно пополз! через кусты. Время от времени он останавливался и прислушивался. Часто и громко стучало сердце, толчки крови с болью отзывались в висках. Человек злился на собственное сердце. Никогда еще оно не мешало ему так, как в этот раз. Ценой очень больших усилий он добрался до реки. Тут он осторожно разделся, накрутил одежду на тяжелый телефонный аппарат и, войдя по грудь в воду, опустил ее на дно реки, а сам тихо поплыл. И тогда его сердце перестало биться так испуганно. На середине широкой реки, над многометровой глубиной, над черными омутами он почувствовал себя как в родном доме. Плывя по ночной реке, он отдыхал и думал спокойно и сосредоточенно. Как, вероятно, и всякий опытный разведчик, он начал вспоминать и детально анализировать сделанное — нет ли где случайно ошибки? Вспоминал все каждого человека, каждый разговор.

* * *

Генерал встретил его улыбкой.

— Снова не удалось вам отдохнуть. Не везет.

— Точнее говоря — везет, — поправил он.

— Да, верно, — согласился генерал. — Однако к делу. Есть Очень ответственное и, не скрою, сложное задание. Немцы организовали большую операцию против приднепровских партизан. Необходимо проникнуть в штаб командующего экспедицией и помочь партизанам разгромить карателей. Такова общая задача.

Генерал замолчал, и Андрей быстро опросил:

— Детали?

— Торопитесь, молодой человек. В нашем деле это не годится, помните. Не думайте, что мы вас сбросим — и все. Кое-что подготовлено. Первое. Дней семь тому назад минские партизаны поймали в городе пьяного немецкого офицера. Немец оказался кинооператором, агентом Геббельса. Командирован в ставку верховного комиссара, но побывать там не успел, в комендатуре тоже не отметился. Используем его.

Генерал порылся в ящике, достал документы.

— Вот его документы. Уже со всеми необходимыми отметками. А вот бумага, в которой говорится, что отдел информации ставки командирует кинооператора Адольфа Рэхнера в штаб командующего экспедицией генерал-майора фон-Адлера. Будете снимать. До ночи позанимайтесь с опытным кинооператором. Он расскажет вам устройство аппарата.

— Я знаю.

— Не вредно повторить, тем более, что ваш аппарат будет иметь немного другое устройство.

Он пошл. Генерал улыбнулся.

— Но главное — разведка и» только разведка. Связь с бригадой Крушины и с бригадой Приборного, с вашими старыми знакомыми. Через них — с нами. Других явок нет. В этом — сложность.

Потом у других людей он выяснил все подробности. Разговоров с ними он в точности сейчас не помнил, они были долгими и по-дружески простыми, но суть их и содержание помнил хорошо. И сначала все шло так, как было разработано им вместе с генералом и его помощниками. Да, так шло до тех пор, пока он не выполнил первую часть операции — не проник в немецкий штаб. Тут весь план был поломан. Он узнал, что одна из бригад, с которыми он должен был установить связь, а именно бригада Приборного, окружена карателями. У разведчика дрогнуло сердце. «Живы ли они там: Настя, Павел Степанович, Петька?.. Только бы были живы…»