Глубоководье

Однако он оказался недолгим. Ночью у дверей ее комнаты появились двое стражников, чтобы постелить доски взамен рухнувшей лестничной площадки. Еще два часа она провела, вздрагивая и прислушиваясь к непривычным звукам, пока наконец снова не заснула, пробудившись лишь с зеленым рассветом.

Невыспавшаяся и невосстановившая силы, Миднайт тем не менее знала, что возвращаться в постель бессмысленно. Вряд ли она заснет днем, особенно когда за окном кипит жизнь крепостного гарнизона. К тому же Миднайт не терпелось обдумать то заклинание, с помощью которого она разделалась с Ваалом.

Заклинание появилось как-то само собой, порадовав ее неожиданным открытием и вместе с тем озадачив. Магия – наука точная, требующая кропотливого и дотошного изучения. Мистические слова, зазубриваемые магом, приносят с собой энергию. Но выполнение обряда заклинания требует затраты всей этой энергии без остатка, причем слова заклятия стираются из памяти и магическую формулу приходится учить заново. Вот почему книга заклинаний была самым ценным достоянием Миднайт.

Однако заклинание, превращающее камень в смолу, возникло в сознании чародейки без заучивания. В действительности она никогда и не учила его, считая, что подобные формулы ей не по силам.

Охваченная волнением, Миднайт решила вызвать из памяти еще какое-нибудь заклинание. Если и в самом деле она может вызывать мистические слова одним усилием воли, тогда утрата магической книги – ничтожный пустяк или, может, счастливая случайность.

Чародейка закрыла глаза и попыталась освободить голову. Затем, припомнив недавнюю выходку Келемвара, она попыталась разыскать в памяти слова заклинания обаяния.

Однако ничего не получилось. И Миднайт очень скоро стало ясно, что ничего и не выйдет. Она постаралась припомнить события прошлой ночи во всех подробностях. Даже после крушения второй лестничной площадки Ваал не погиб. Именно тогда чародейка осознала, что единственная возможность спасти себя и своих друзей заключается в пленении бога, – и способ осуществления этой идеи нашелся.

Но Миднайт не могла вспомнить ни одного мистического символа этого заклинания. И тогда она решила, что заклинание явилось ей в чистом, неизменном виде. Женщина-маг задумалась. Мистические символы по сути уже представляют собой заклинание, поскольку позволяют чародею прикоснуться к магии. Не используя их, обряд заклятия совершить невозможно.

Вдруг Миднайт со всей очевидностью поняла, что произошло. Она вообще не произносила заклинание, во всяком случае так, как это делает большинство магов и чародеев. Вместо этого она черпала энергию непосредственно из магической ткани, не прибегая к помощи ни символов, ни рун.

Под ложечкой у нее заныло, и Миднайт решила еще раз попробовать вызвать заклинание обаяния. На этот раз она сосредоточилась на желаемом результате, а не на символах, связанных с заклинанием. Тело чародейки наполнилось энергией, и Миднайт интуитивно почувствовала, какие слова нужно говорить и какие движения выполнять, чтобы совершить обряд заклинания.

Рука потянулась к груди, и пальцы пробежали по неглубокой ровной бороздке на ключице. Именно в этом месте цепочка от амулета Мистры вросла некогда в плоть чародейки.

– Что же вы со мной сотворили? – обратилась она к небесам.

Ответа, разумеется, не последовало.

Пока Миднайт практиковалась в магии, внизу, на первом этаже башни, в комнате для гостей, стояли двенадцать голодных кормирских офицеров. Уже более часа они ожидали прихода лорда Деверелла и начала утренней трапезы.

Наконец командующий появился. Ввалившиеся, налитые кровью глаза и бледно-желтая кожа являлись следствием вчерашнего пиршества, но никоим образом не результатом ночного нападения Ваала. В то время, когда в главной башне кипела битва, лорд Деверелл мирно спал. Только утром он узнал о побоище от своего денщика.

Келемвар, заранее предупредив служанку о том, что, возможно, проспит до полудня, все еще находился в постели. Несмотря на меньшее количество выпитого эля, утром воин пребывал в том же состоянии, что и лорд Деверелл, – отсутствие привычки к крепкому напитку дало о себе знать. Адон тоже не появлялся. После вереницы коротких сновидений, в которых ему попеременно являлись то ужасный Ваал, то его жертвы, умирающие мучительной смертью, священнослужитель наконец забылся глубоким сном.

Из всей четверки героев лишь Проныра присутствовал на утренней трапезе. Лорд Деверелл занял свое место. Любой другой хозяин мог бы найти отсутствие приятелей Проныры странным и даже оскорбительным, но Деверелла это не беспокоило. Фактически это позволяло командующему, опоздавшему на целый час, вовсе не признавать за собой никакой вины, а значит, не мучиться угрызениями совести ни в этот, ни в последующие дни. Офицеры ночной смены, естественно, нажаловались своему командиру на его денщика – не мог-де добудиться командующего, – и Деверелл ни в чем не мог их упрекнуть, хотя поводов для замечаний в последнее время было предостаточно. Зато лорда Деверелла нельзя было обвинить в том, что он оставил захолустное Отрожье без развлечений.