Глубже

В этой постели, в этом коконе, мне позволено тянуться к нему. Наслаждаться резкостью его вдоха, его опущенными веками, его губами, зажатыми между зубами.

Мне позволено провести пальцами по его счастливому следу, прижаться ближе, чтобы мы оказались живот к животу, моя грудь вдавилась в его грудь, моя рука скользнула внутрь его трусов и исследовала то, что нашла.

Твердый. Горячий. Большой — о Боже мой.

— Ты как печка, — говорю я, и он смеется.

Я думаю, что это смех, но он звучит так, будто Уэсту больно. Я хочу сделать лучше.

Крепко сжимаю руку и осторожно поглаживаю, наблюдая за его лицом, чтобы понять, все ли в порядке. В порядке ли я, делая это. Это не первое мое родео, но не хочу быть неумелой. Хочу дать ему то, что он дал мне.

Когда я поглаживаю его снова, его рот открывается, голова откидывается назад.

Значит, хорошо.

Кажется, это работает, и я делаю это, пока он не издает звук, который, как полагаю, официально является мычанием, но это так сексуально, что я могу умереть. Нахожу мокрое место на головке его члена, провожу по нему ладонью, скольжу вниз. Рука Уэста внезапно оказывается там, грубо проталкивается мимо моей, крепко обхватывая себя у основания.

— Я.… ты хочешь, чтобы я…

— Ты идеальна, — говорит он, — Чертовски совершенна. Продолжай в том же духе.

И я делаю то же самое еще несколько раз, поглаживая и размазывая, делая его скользким. Он начинает толкаться в мою руку, все сильнее и сильнее, его щеки наливаются краской. Мне это нравится. Я наблюдаю за ним, ожидая новых признаков того, что ему это нравится. Целую его, желая столкнуть его со скалы, как он сделал это со мной, но он не способен целоваться. У него это плохо получается, я думаю, потому что он не может сосредоточиться.

Это заставляет меня улыбаться.

Моя рука ускоряется. Его лицо суровое, свирепое и великолепное.

— Кэролайн, — он закрывает глаза предплечьем, а рука, которая в его боксерах, захватывает мою, направляя меня в ритм, захват более жесткий и жестокий, чем все, на что я осмелилась бы сама.

— Вот так, милая. Не останавливайся. Я сейчас кончу, не останавливайся.

Не могу решить, на что смотреть, поэтому смотрю на все. Наши руки работают вместе, головка его члена, выглядывающая между ними, его бедра, поднимающиеся с кровати, беспомощность на его лице, когда он кончает, заливая наши руки, мое бедро, его живот. Я слушаю его стоны, чувствую, как его тело приподнимается подо мной, грязное, сексуальное и великолепное.

Когда все заканчивается, его рука опускается вниз и крепко прижимает меня к себе. Его хватка на моей руке ослабевает, пальцы разжимаются. Лицо расслаблено. Я натягиваю на нас одеяло.

Слушаю ветер снаружи, снег бьет в окно тысячами мелких ударов.

Думаю, о том, сколько фотографий я видела в интернете. Блестящие члены, розовато-фиолетовые головки, извергающаяся сперма.

Думаю, о том, что мы только что сделали, Уэст и я. Как бы это выглядело на фотографии.

Подобная фотография — она никогда не сможет стать больше, чем тенью того, что мы сделали. То, чем мы являемся вместе. Это были бы только части, но части — это не то, что важно.

Важно все это. Уэст и я. То, что мы чувствуем.

Уэст прав. Фотографии лгут. Не понимаю, почему не поняла этого раньше — что это не я в интернете. Это просто глупые снимки. Какая-то ложь, которую Нейт стремится донести до мира.

Они о нем, эти фотографии. Они не обо мне.

— Ты в порядке? — спросил Уэст.

Никогда не видела его лицо таким расслабленным. Я целую уголок его рта, и он растягивается в однобокую улыбку.

— Я в норме.

Его улыбка усиливается.

— Это не так. Ты плохая. Плохая, как и все мы, Кэролайн Пьясеки.

Я целую его подбородок. Эта улыбка всезнайки.

— Знаю. Это веселее, чем я думала.

Его смех такой же мягкий, как и его лицо.

— Я лучше приберусь здесь.

Он перекидывает ноги через край кровати и идет к ванной, по пути натягивая джинсы. Я слышу, как течет вода.

— Хочешь что-нибудь поесть? — кричит он. — Кажется, у меня есть куриный суп с лапшой. И я принес домой буханку.

Смотрю на часы, удивляясь, что уже поздно. Наши пятьдесят минут истекли, но на этот раз нет никаких сигналов будильника. Никаких возведенных стен.

— Да, звучит здорово.

Я зарываюсь в постель, натягиваю одеяло до подбородка и даю себе три минуты, чтобы побаловать свое глупое сентиментальное сердце, накапливая воспоминания на предстоящие одинокие недели.

— У меня есть кое-что для тебя, — говорю я ему.

Он сидит на краю матраса, натягивая носки. Готовится приготовить мне куриный суп с лапшой, который, я должна сказать, просто бесподобен. Даже несмотря на то, что все, что для этого нужно, это банка и немного воды.

— Мне ничего не нужно.

В том, как он произносит слова, чувствуется напряжение, и когда он смотрит на меня, его глаза насторожены.

Я не позволяю этому беспокоить меня. Может быть, Уэст не получал много подарков. Я сажусь и прижимаюсь грудью к его руке, целуя его шею.

— Не будь Гринчем. Подожди, я схожу за ним.