Глухарь

Знаешь, не могу сказать сейчас с достоверностью о чем именно я думал лежа на откинутой наре карцера, пока дожидался этапа в Воронежскую тюрьму за новыми годами к старому сроку. Наверное мне было немного грустно расставаться с детством, хотя и случилось оно таким корявым и совсем не радостным… Наверное именно поэтому я до сих пор сохраняю в себе наивную мечту о том мире который мне очень хотелось бы увидеть хотя бы после смерти. Понимаю что раем грезят те, у кого настоящая жизнь не сложилась… Но, все-таки, хотелось бы оказаться в таком мире, где каждый из нас предстает в своем настоящем обличье. Где у каждого есть тайное место, в котором он сможет оставаться наедине с тем, что так любил в этой жизни. Мир без выдуманных правил, без лицемерных условностей, где все подчиняются только одному закону Личной Справедливости. И… я не беспокоюсь о том, что этого мира может не существовать вовсе, и впереди лишь распад легких, морг, казенный гроб, могила, тление… Это не так важно, брат! Главное, жить в своей мечте до последнего дыхания! Верить в эту мечту. И только в этом случае жизнь чего-либо стоит. Только в этом случае жизнь имеет смысл.

Тюрьма — ожидание нового дня,
За то, что сегодняшний прожит был зря.
Тюрьма — это ждущие радости лица,
Способные лишь проклинать и молиться
Пред образом календаря.

Тюрьма — это высшая мера свободы!

Разбитая вдребезги вера в добро.
Тюрьма — это ворон вонзивший перо
В евангелие небосвода.

Ее не ищи… Никогда не ищи.

Мгновение вытянуто на века.
Тюрьма — это сборище мрачных мужчин
Мотающих дни от звонка до звонка.

Наверное, в этом коварный урок;

Унылый, постылый, бессмысленный сон…
Тюрьма — это жизнь превращенная в срок.
И все.

Не люблю рассвет. Он всегда напоминает мне о чем-то ушедшем безвозвратно… Наверное через полосу рассвета проходит граница между моим кажущимся безразличием к жизни и тем, чем эта жизнь могла бы для меня стать.