Глухомань

Я сказал Танечке о предложении Маркелова провести субботу на дачке у вдовы Хромова, и она восторженно принялась звонить, договариваясь с ребятами, кто за что отвечает, а с их подружками — кто чем нас порадует. На призыв откликнулись Андрей, предупредивший, что захватит с собой Светлану, Валера и несколько неожиданно — Федор, оказавшийся у Кимов в момент переговоров. Федор взял на себя шашлык и выпивку, Светланка обещала немыслимый торт, а Танечка — столь же немыслимые салаты.

Пришлось ехать на двух машинах, не считая грузовика, в котором в качестве штурмана ехал Маркелов. Он был немного огорчен, потому что его жена под благовидным предлогом отказалась участвовать в этом пикнике. Маркелов прекрасно понимал, почему она не поехала, но — вздыхал, потому что с нами оказалось много молодых женщин и он искренне хотел, чтобы она наконец-таки распрощалась со своим добровольным затворничеством.

Кроме Танечки и Светланы — очень миленькой, но, как мне показалось, чуть-чуть легкомысленной — с подружкой явился и Федор. Вот о ней я бы не сказал, что легкомыслие ей свойственно хотя бы в допустимой для молоденькой женщины степени. Она была высокого роста — чуть выше, чем хотелось бы, — статна и хороша, дружелюбна и улыбчива, но немногословна и, как говорится, себе на уме. Кроме того, мне показалось, что в их отношениях с Федором существовала какая-то напряженность. Может быть, я ошибался, но что-то, помнится, меня насторожило тогда.

Только Валерий был один. Его прежняя девушка вышла замуж, когда он уехал по контракту в Чечню вырабатывать стойкое отвращение к наградам Родины, и держался Валера несколько скованно, пока не взял под свою опеку осиротевшего сына Метелькина.

Парнишка выглядел растерянным и даже чуточку испуганным, что ли. Привыкший к одиночеству, застенчивый и робкий по натуре, он не знал, в какую щель ему лучше всего забраться, чтобы понадежнее спрятаться от множества незнакомых людей и в особенности от смеха звонких молодых женщин. Танечка это приметила сразу, попыталась было поговорить с ним, но парнишка замкнулся на все замки, и только Валера с его грубоватой мужской прямолинейностью сумел и разговорить его, и пристроить к делу.

— Надо стол во дворе соорудить. Помогать будешь, мне без помощи никак не обойтись.

Мы вместе с Маркеловым и Андреем обшивали добрыми досками несчастную эту засыпушку, а подружка Федора, которую звали Ирочкой, нам помогала. Серьезно, толково и, главное, вовремя. За работой выяснилось, что она работала медсестрой в спортлагере и, кажется, имела на Федора самые серьезные виды. И в три молотка с такой сообразительной помощницей дело у нас продвигалось споро и весело.

Сама хозяйка руководила девичьей бригадой, которая готовила нам закуску. Впрочем, глагол «руководила» мало подходил Полине. Она была растерянна и тронута нашим внезапным вторжением, смущалась, как смущался и ее сын, но Танечка и Светлана вели себя мудро, включая ее в разговор и непременно спрашивая совета во всех своих кулинарных творениях. И она тоже успокоилась и заулыбалась столь облегченно, что я все время побаивался ее внезапных счастливых слез.

А Федор в одиночестве занимался костром для шашлыков. Попросил, чтобы ему не мешали, сославшись, что знает секрет, как именно готовить шашлык, но сразу же откликался, когда нам требовалась мужская помощь. Мне почему-то не нравилась эта его замкнутость, но я помалкивал. Андрею в данной ситуации было виднее.

— Была у них милиция, — сказал Маркелов, когда мы с ним приколачивали очередную доску, а Андрей отошел. — Не то странно, что была, — это как раз понятно. Странно, что все в доме перевернули вверх ногами. Что искали — вопрос.

— Значит, не все документы им достались, — сказал я.

— Он перед отъездом костер для сына затеял. Вот в нем-то все то и сгорело, что им не досталось.

— О чем спрашивали?

— Да ни о чем, как Полина говорит. Милиция тоже светиться не хочет, Сомова с ними не было, да и он стал теперь человеком осторожным.

Пришел Федор. Доложил, что угли в костре добрые, шашлыки нанизаны и что он только ждет команды. Начал нам помогать, дело пошло споро, у хозяек наших тоже. А поскольку Валерий с парнишкой сколотили стол, то Полина стала на него накрывать, а девочки решили пока искупаться в пруду. Полина выдала им полотенца, они убежали, а мы в четыре молотка закончили с обшивкой к их возвращению с купанья.

Полевой обед наш прошел весело, тем более что шашлык и впрямь оказался на редкость вкусным. Все было как-то по особенному легко и непринужденно, как бывает после дружного общего труда. Даже несчастный мальчик стал смеяться.

Веселье наше кончилось, когда за Федором и его подругой Ирочкой пришла машина из спортлагеря. За рулем ее оказался мой бывший личный шофер Вадик, которого я уволил, как мне кажется, вполне своевременно. Он был и остался все тем же переростком, какими остаются мальчики, коим не суждено стать взрослыми мужиками до гробовой доски. Он радостно приветствовал меня, а я его — безрадостно, обратив куда большее внимание на его черный берет, нежели на него самого.