Глухомань

Поздний медный век – ранний бронзовый. Примерно от трех с половиной до двух с половиной тысяч лет до нашей эры. Представители этой культуры хоронили своих покойников под небольшими курганами. Их потомки, так называемая, катакомбная культурная историческая общность, строили места захоронения таким образом, что снаружи была видна только нора, уходившая вертикально вниз глубоко в землю, как раз так же, как на том холме. Затем горизонтальный коридор приводил в небольшую пещеру, где и укладывался покойник.

То, что они видели сегодня, очень походило на могилы представителей именно той эпохи. Эти норы могли быть входами в их склепы. Жертвоприношения в данной культуре были также не в диковинку.

Что касается ареала обитания представителей ямной или катакомбной культуры, то их племена, как помнил Вася, характеризовались кочевым образом жизни, которые могли встречаться на территории от Днестра на западе до Южного Приуралья на востоке.

Василий посмотрел на Лену, та шагала сразу за Мариной, сосредоточенно глядя себе под ноги.

Теоретически, если отказаться от всех условностей, продолжал Василий размышлять, – такие люди могли бы здесь жить. То есть, несколько тысяч лет назад они могли здесь встречаться, но могут ли они здесь жить в наше время? – Василий тряхнул головой, словно освобождаясь от сонливости.

С другой стороны, здесь находился старый заповедник, территории которого никогда не испытывали на себе особых человеческих вмешательств. Могли ли здесь жить никем не замеченные представители той древней культуры? Если да, то почему они остались в том диком состоянии и не эволюционировали до современного человека?

Вопросов пока было больше, чем ответов.

– Через пару километров дойдем. – повернувшись к друзьям произнес Максим.

– Отлично, – Марина с облегчением посмотрела на сестру.

Василий никак не отреагировал на слова друга, он молча шел и продолжал думать: – Почему, к примеру, эволюционирует тот или иной вид. Тут все дело в естественном отборе и внешних факторах. Допустим, что представители данной культуры отсеивались из поколения в поколение, избавляясь от самых слабых. В итоге, остались самые сильные особи, наследственность которых лишена каких-либо слабых звеньев и патологических предрасположенностей.

Могли ли они остаться на том первобытном уровне, что и тысячи лет назад? – Василя нахмурил брови. Лоб пересекли глубокие морщины, – тут могли сыграть свою роль внешние факторы. А именно, их неизменность и незыблемость. Дикие места заповедника могли локализовать общность, населявшую их. То есть, исключить вмешательство других людей и достижений человеческого прогресса.

Оставаясь полностью изолированным, местная общность не испытывала бы на себе постороннего воздействия, а значит, тех факторов, которые могли бы подстегнуть приостановившийся ход эволюции ее вида, попросту не было.

– Дикари могли остаться дикарями, – произнес Василий, через мгновение осознав, что сказал эти слова вслух.

– Что? – спросила Марина, поднимая голову.

– Не бери в голову, просто мысли вслух, – Вася повел плечами, поправляя сползающие лямки рюкзаков.

Впереди река делала поворот вправо, огибая каменистый утес. За поворотом ребята должны были увидеть долгожданный домик.

12

То, что открылось за каменистым утесом, придало друзьям уверенности. В двухстах метрах от компании на берегу стоял добротный деревянный коттедж. Это была не кособокая хибара, которую ожидали увидеть ребята. Это был основательного вида бревенчатый дом с балконом и верандой. Рядом с ним виднелся тот самый ряд вещевых боксов, обитых железными листами, а чуть ближе к ребятам, недалеко от боксов, находился небольшой вертолет.

– Отлично! – воскликнула Марина, – здесь вертолет, можно будет ребенка отправить в город.

– Видимо, это тот самый, на котором наши вещи должны были привезти в бокс, – предположил Максим. Он уже передал мальчика Василию и был обременен только двумя полупустыми рюкзаками.

Ребята направились к дому. Ни у коттеджа, ни у вертолета никого видно не было.

– Что-то тихо тут как-то, – сказал Василий, стараясь увидеть хоть какое-нибудь движение на крыльце или в окнах.

Дверь дома была открыта настежь, однако, вокруг не было ни души.

– Ребята, что-то мне все это не нравится, – с тревогой в голосе произнесла Лена.

Компания медленно подходила к вертолету, и только когда до него оставалось метров тридцать, впереди идущий Максим резко остановился и поднял руку вверх, призывая всех замереть на месте.

Вблизи все оказалось не так, как казалось издали. Медленно подходя к вертолету, ребята увидели разбитые окна кабины, дверь вертолета была также распахнута. Подойдя к кабине вплотную, Максим заглянул внутрь свозь зияющие пробоины в стекле. Внутри был настоящий хаос. Все приборы на панели были разбиты, все провода оборваны, даже обшивка кресел была разорвана и вывернута наружу. Но, что самое страшное было во всем этом, так это то, что и сидения, и остатки оконных стекол, и пол в кабине, и приборная панель были обильно залиты кровью.