Глупец

Мужчина придерживал избитого и плохо стоящего на ногах мальчика, под локоть, а с другой стороны мерным шагом выхаживал Баян, то и дело поглядывая в их сторону.

Всё-таки Илья оказался прав. С этого дня, у него действительно началась новая жизнь.

Непрошеные гости

Ворота дрожали от грохочущего стука. Марфа спокойно, не торопясь, вышла из дома. Спустилась с крыльца и направилась к воротам. Отодвинула огромный дубовый засов и ворота, со скрипом несмазанных петель широко распахнулись в стороны.

Перед ней стояли двое энкавдэшников в синих гимнастёрках и пьяный, злорадно щурящийся фельдшер. Позади, стоял воронёный ЗИМ, за рулём, которого, сидел молоденький водитель, судя по новенькой форме, тоже энкавэдешник.

Один из офицеров сжимал в руке пистолет и подозрительным взглядом, осматривал, открывшийся его пытливому взору двор.

— Где эта сволочь? — сверля ненавистным взглядом Марфу, выцедил он сквозь зубы.

— Вы это про кого товарищ? — спокойно переспросила она.

На слове товарищ, она сделала особый акцент. В который вложила весь многозначительный смысл, своего отношения к новой власти.

— Издеваешься сука? — злобно спросил капитан, угрожая пистолетом перед лицом Марфы.

— Берданкин… — крикнул он водителю. — Глаз с неё не спускать.

— А ты во двор, — скомандовал он лейтенанту. — Пока мы с фельдшером дом осмотрим.

— Вот тебе бабушка и Юрьев день — осклабился Марфе в лицо, алкоголик фельдшер.

Все принялись выполнять свои задачи. Энкавэдешники вели себя как хозяева. Они бесцеремонно разбрасывали вещи, переворачивали утварь и влезали в каждый уголок её хозяйства. Она услышала, как со звоном разбилась отлетевшая бутыль, с целебным настоем из трав, сбор которых проводился на протяжении нескольких лет, как требовало того, наставление покойной бабки травницы.

Молоденький паренёк, по всей видимости, не давно пришедший в органы, и ещё не утративший всего человеческого, что в нём было заложено, стоял, сконфуженно пряча глаза от Марфы. Женщина не обращала на это внимания, так как знала, что пройдёт, не так много времени и этот ещё не опытный щенок, начнёт показывать зубы, а потом превратится в такого же пса, как и его наставники.

Когда её приказали доставить в дом, ничего в нём уже не напоминало того порядка, что с таким усердием и любовью, поддерживала рука хозяйки. Травы были разбросаны и растоптаны, слипшись в комьях мазей и лужах настоев. Вещи бесцеремонно валялись на полу. Груда черепков от глиняной посуды, горкой выглядывала из распахнутой двери в горницу. Полочка в Красном углу болталась на одном гвозде, а под ней лежала, треснутая с разбитым окладом икона.

За столом сидели экавэдешники и хрустели солёными огурцами, принесёнными фельдшером из Марфиного погреба. Сам же фельдшер, расположился, на дубовом табурете не далеко от них. Он с тщательным видом протирал, свои очки блюдца, подолом грязной рубахи. Водрузив их на переносицу. Заправил дужки за уши. Ехидно сощурившись, он сказал:

— Ну что Марфа, и на старуху бывает проруха.

— Молчать, — гавкнул ему капитан, всем своим видом давая понять, кто здесь хозяин.

Врач втянул шею в плечи и, поднося трясущуюся ладонь к губам, с умоляюще заискивающим видом, взглянул на энкэведешников. И замолк.

— Гражданка Боровицкая. Вы обвиняетесь в укрывательстве и пособничестве, беглому военнопленному, руководителю диверсионно-разведывательной группы Фридриху фон Айнхольцу, — сказал капитан, привстав из-за стола, и широко уперся руками в столешницу. — Хочу вас предупредить, что чистосердечное признание и содействие в поимке особо опасного преступника, повлечёт смягчение, вынесенного вам приговора.

Марфа стояла, прямо глядя в глаза капитану. Ни один нерв не дрогнул на её лице. Для себя она всё уже решила заранее. Припираться и оправдываться, не было смысла. Унижаться перед этими выродками она не станет. Каким бы ни был исход их визита, результат будет один. Её арестуют и увезут.

По рассказам людей, Марфа не могла припомнить ни одного случая, чтобы приехавший, за кем-то воронок, уезжал без жертвы. Она будет молчать, чтобы ни случилось. На душе было легко и спокойно, оттого, что Фридрих всё-таки успел. Не попал в лапы к этим заплечных дел мастерам.

— Молчишь… тварь. Ничего, сейчас мы тебя разговорим… Берданкин!.. — крикнул капитан.

По крыльцу застучала дробь каблуков и в дверном проёме, выросла фигура молоденького водителя.

— Сейчас принесёшь ведро воды. И захвати в машине бумаги для протокола.

— Есть. Товарищ капитан, — выпалил паренёк и умчался выполнять распоряжение.

— А ты, — капитан обратился в сторону к фельдшеру — пока на дворе подожди. Надо будет, позовём.

Фельдшер, испуганно оглядываясь, вышел из горницы. Он начинал трезветь. С трезвостью приходило осознание серой реальности жизни. Обстановка и поведение Марфы не предвещало для него ничего хорошего.