Глупость или измена? Расследование гибели СССР

Немаловажной является ещё одна деталь.

Когда все вошли в кабинет, Михаил Сергеевич, по свидетельству В.И. Болдина, «попросил» генерала Ю.С. Плеханова «выйти». Причём, как отмечает Валерий Иванович, свою «просьбу» к Ю.С. Плеханову Михаил Сергеевич сформулировал «некорректно» [3316].

В чём выразилась эта «некорректность» В.И. Болдин предпочёл умолчать. Между тем из воспоминаний В.И. Варенникова явствует, что, усевшись за столом, Михаил Сергеевич повернулся к начальнику 9 управления КГБ СССР генералу Ю.С. Плеханову и бросил ему в лицо: «А тебе чего здесь надо? Убирайся!». И как отреагировал на это один из заговорщиков? Покорно вышел из кабинета [3317].

Говорили, как было решено: начал О.Д. Бакланов, затем в разговор вступил О.С. Шенин, несколько слов сказал В.И. Болдин и только в конце к ним присоединился В.И. Варенников [3318]. О.Д. Бакланов обрисовал катастрофическое положение в стране, В.И. Варенников — в армии, В.И. Болдин проинформировал президента о возражениях Кабинета министров и Верховного Совета по поводу проекта Союзного договора [3319].

После этого М.С. Горбачёв поинтересовался: что же они предлагают? Ему изложили те варианты, «которые готовились по его поручению на случай критического состояния» [3320].

По свидетельству О.С. Шенина, М.С. Горбачёв согласился с тем, что положение в стране критическое, «но настаивал, чтобы решение о ЧП «благословил» Верховный Совет» [3321].

Казалось бы, на этом можно было бы поставить точку. Достаточно было утром 19 — го собрать Президиум Верховного Совета СССР, принять решение о созыве его членов, сразу же направить им телеграммы, и уже 20 — го можно было созвать чрезвычайную сессию. Как отреагировали на это визитёры, они умалчивают.

Если верить Г.И. Янаеву, который в данном случае опирался на сведения, полученные от участников этой встречи, «Горбачёв не сказал, что не надо вводить чрезвычайное положение. Он сказал, что «надо меры принимать, но вы поймите меня, я не могу в этом участвовать» [3322].

Видимо, тогда О. Бакланов и предложил М.С. Горбачёву наделить премьера или другое лицо, «кому он доверяет», особыми полномочиями. По утверждению В.И. Болдина, Михаил Сергеевич не возражал, но заявил, что «лучше осуществить максимально демократическим путём» [3323].

По утверждению В.И. Варенникова, никто не ставил перед М.С. Горбачёвым вопроса о необходимости его отставки, только он заявил, что если «Горбачёв не в состоянии управлять страной, то ему надо делать конкретные выводы, нельзя же ждать, когда всё развалится». «Но, — вспоминал генерал, — Бакланов и Шенин начали меня успокаивать. Подошёл ко мне и Болдин, Горбачёв тоже встал, дав тем самым понять, что встреча закончена» [3324].

И это называется, предъявили ультиматум!

По утверждению В.И. Болдина, «пожимая на прощание руки», Михаил Сергеевич сказал: «Чёрт с вами, действуйте» [3325]. Примерно так же передаёт последние слова М.С. Горбачёва О. Шенин: «Чёрт с вами. Действуйте, как хотите» [3326]. В одном случае у В.И. Варенникова мы читаем: «Чёрт с вами, делайте, что хотите. Но доложите моё мнение» [3327]. В другом: «Сославшись на недомогание, Горбачёв категорически отказался полететь в Москву и на прощание сказал: «Чёрт с вами, делайте, что хотите!» [3328].

«Пожимая нам руки, — пишет далее Варенников, — Горбачёв как бы между прочим сказал: «Теперь, после таких объяснений, нам, очевидно, не придётся вместе работать». Решив, что эти слова адресованы ему, В.И. Варенников «немедленно отреагировал: «В таком случае я подаю рапорт об отставке». Остальные промолчали. Промолчал и Горбачёв» [3329].

Из этого эпизода явствует, что при расставании заговорщики продолжали смотреть на Михаила Сергеевича как на действующего президента. А он не только не чувствовал себя пленником и не испытывал опасений за свою будущую судьбу, но был уверен, что вернётся в Москву в своём прежнем качестве.

Но тогда, если бы М.С. Горбачёв действительно не хотел введения чрезвычайного положения, понимая, чем оно может обернуться, он должен был немедленно прервать отпуск и вместе с приехавшей к нему делегацией вернуться в Москву. Однако о том, что у него было такое желание, но ему не позволили сделать это, Михаил Сергеевич не пишет. Не нашёл такой факт отражения ни в дневнике Раисы Максимовны, ни в дневнике А.С. Черняева. Значит, «форосский пленник» и не пытался, и не желал в тот же вечер покинуть Форос.

Показательно и другое. М.С. Горбачёв ни слова не пишет о том, что во время приёма делегации он поднимал вопрос о восстановлении телефонной связи или хотя бы о своём желании поговорить по телефону с В.А. Крючковым, B.C. Павловым, Д.Т. Язовым или Г.И. Янаевым. Значит, и не пытался, и не хотел.

Но тогда получается, что в Форосе он остался добровольно.

Возникновение ГКЧП