Глупость или измена? Расследование гибели СССР

В любом случае показательно, что в середине августа В.А. Крючков снова вернулся к вопросу о введении чрезвычайного положения. Причём на этот раз речь уже шла не о выяснении его целесообразности, а о подготовке к его введению. И отставка М.С. Горбачёва рассматривалась не как возможный, а как решённый вариант развития событий.

В обвинительном заключении говорится: «Продолжая подготовительную работу, 14 августа Крючков со ссылкой на то, что Президент СССР собирается подать в отставку, а руководящими кругами страны прорабатываются вопросы введения чрезвычайного положения, поручил Жижину и Егорову подготовить предложения о первоочередных мерах политического, экономического и правового характера, которые необходимо осуществить в этих условиях» [3263].

Таким образом, если первоначально было признано, что «введение чрезвычайного положения возможно лишь после подписания Союзного договора» и «только в конституционных формах» и что в любом случае оно «способно лишь дестабилизировать обстановку», теперь началась подготовка к осуществлению подобных мер, т. е. подготовка к «дестабилизации обстановки».

По утверждению В.А. Крючкова, в это самое время окончательный текст нового Союзного договора кем — то был передан в редакцию «Московских новостей» и 15 августа опубликован [3264]. По признанию B.C. Павлова, «утечку» информации организовал он [3265].

«Я помню, — пишет В.А. Крючков, — что у Горбачёва и тех, кто готовил новый Союзный договор, публикация вызвала своего рода шок. Горбачёв звонил из Фороса, метал громы и молнии, возмущался произошедшей утечкой, требовал выявить «виновников» этой акции. Его расчёт был на то, чтобы подписанием договора 20 августа поставить советских людей перед свершившимся фактом. Но делать было нечего, и 16 августа Союзный договор пришлось опубликовать во многих центральных газетах» [3266]. Однако в «Правде» Союзный договор был опубликован 15 августа [3267], а в «Московских новостях» — 18 — го [3268]. Неужели шефа КГБ подвела память?

Ответ на этот вопрос, по всей видимости, даёт тот факт, что «Московские новости» — еженедельник, поэтому упомянутый номер с текстом нового Союзного договора был подписан к печати 13 августа [3269]. Видимо, об этом стало известно в Кремле. Поэтому была дана команда опубликовать договор в официальных изданиях до того, как выйдет в печать воскресный номер «Московских новостей».

«15 августа 1991 года, — читаем мы в мемуарах В.А. Крючкова, — у меня состоялась новая встреча с Жижиным, Егоровым и Грачёвым. Подготовленные ими предложения содержали перечень мероприятий в политической, экономической, военной областях, а также по линии государственной безопасности и общественного порядка… было решено доложить эти предложения Горбачёву» [3270].

«Первый документ, — сообщил П.С. Грачёв в интервью газете «Время новостей», — проект постановления о введении чрезвычайного положения в стране, потом «Обращение к советскому народу», третий документ — «Обращение к Организации Объединённых Наций». Да, был ещё один документ — указ вице — президента о вступлении в должность президента Советского Союза» [3271].

Газета «Версия» со ссылкой на материалы следствия уточняет:

«На даче в деревне Машкино к 15 августа 1991 года и была рождена корявая аббревиатура ГКЧП… Тогда же… началась работа Комитета госбезопасности по изготовлению печати ГКЧП» [3272]. А.И. Лукьянов утверждает, что печать ГКЧП была изготовлена ещё весной 1991 г. [3273].

В тот же день, «15 августа», «В.А. Крючков отозвал из отпуска начальника 12 — го отдела КГБ СССР (контроль за телефонными разговорами, слуховой контроль помещений и контроль факсимильной связи) Евгения Ивановича Калгана» и дал ему поручение взять под контроль «телефоны правительственной связи… Лукьянова, Янаева, Хасбулатова, Силаева, Бурбулиса и позднее — Ельцина» [3274].

Можно понять, почему были взяты под контроль телефоны российского спикера и премьера, а также государственного секретаря, но почему под такой контроль были взяты телефоны союзного спикера и вице — президента, остаётся только предполагать. Странно и то, что не сразу был установлен контроль над телефоном российского президента.

«17 августа 1991 года, — вспоминает В.А. Крючков, — было решено собраться…на одном из объектов Комитета госбезопасности, который носил условное название АБЦ…. туда приехали Павлов, Бакланов, Шенин, Язов, Болдин и я. Во встрече принимали участие также заместители министра обороны В.А. Ачалов и В.И. Варенников, заместитель председателя Комитета госбезопасности В.Ф. Глушко» [3275]. По свидетельству В.И. Варенникова, кроме них, на объекте находились ещё «два полковника — чекиста» [3276]. Из материалов следствия явствует, что совещание проходило с 16.00 до 18.15 [3277].