Глупость или измена? Расследование гибели СССР

В течение месяца под этим знаменем было создано около 300 групп, которые объединили более 13 000 человек [1336]. К середине июня в Народном фронте Эстонии насчитывалось около 40 000 человек [1337].

Первым его практическим шагом стала организация кампании за отставку руководителя Компартии Эстонии Карло Вайно [1338]. 16 июня, за две недели до всесоюзной партийной конференции, его сменил на этом посту Вайно Вяляс. Сделано это было волевым жестом. Прибывший 15 июня в Таллинн секретарь ЦК КПСС Н. Слюньков сообщил К. Вайно, что его отзывают в распоряжение ЦК КПСС, и на следующий день представил Пленуму ЦК Компартии Эстонии нового Первого секретаря [1339].

Вайно Иосипович Вяляс родился в 1931 г., закончил Тартуский университет, с 1952 по 1961 г. был на комсомольской, с 1961 по 1980 г. — на партийной работе, с 1971 г. занимал пост секретаря ЦК Компартии Эстонии, в 1980 г. был отправлен послом в Венесуэлу, затем переведён в Никарагуа [1340], где шла партизанская война, активно поддерживаемая Советским Союзом. Пребывание Вайно Вяляса на должности советского посла означает, что на протяжении восьми лет он сотрудничал с ПГУ КГБ. Имеются сведения, что В.И. Вяляс был знаком с М.С. Горбачёвым, когда первый входил в руководство комсомола Эстонии, а второй — Ставрополья [1341].

Уже 21 июня на фасаде Эстонского драматического театра был снят гипсовый покров, под которым находилось изображение трёх сов — старого эстонского герба. 23 июня Верховный Совет республики принял указ «О государственной и национальной символике в Эстонской ССР». В нём говорилось: «…признать исторически сложившуюся сине — чёрно — беловую цветовую комбинацию эстонским национальным цветом», а «деревенскую ласточку и васильки эстонским национальным символом» [1342]. Это фактически означало восстановление досоветского государственного флага.

Одновременно был поднят вопрос о необходимости изменения гимна, перехода на европейское время, возвращения Кингисеппу прежнего названия как первого шага на пути переименования других городов и улиц. Появилось предложение вместо существовавшего обращения друг к другу «товарищ» восстановить обращения: «госпожа» и «господин» [1343].

С учётом того, что произошло позднее, получается, что, возглавив Компартию Эстонии, Вайно Вяляс сразу же дал понять, что его цель — восстановление прежних буржуазных порядков. А поскольку это было сделано сразу после приезда в Таллинн, можно почти с полным основанием утверждать, что подобные действия нового секретаря были инспирированы Москвой.

По всей видимости, была согласована с ней и разработка упоминавшихся ранее предложений эстонских коммунистов всесоюзной партийной конференции, в основе которых лежала идея республиканского хозрасчёта, идея конфедерации.

По некоторым данным, на конференции «со сходной позиции выступил ряд делегатов и от других регионов». «Региональный хозрасчёт, — писал тогда М.Л. Бронштейн, — получил поддержку коммунистов не только Эстонии, но и Латвии и Литвы» [1344].

Позднее один из авторов «письма четырёх» Сийм Коллас признался, что создание «хозрасчётной Эстонии» в рамках СССР было «принципиально невозможно». Какой же тогда имела смысл идея республиканского хозрасчёта? Оказывается, она являлась «камуфляжем» идеи независимости Эстонии. «Многие поняли сразу, — отмечает С. Коллас, — что на самом деле начинается борьба за самостоятельность» [1345].

Вспоминая настроения того времени, Рейн Ярлик пишет: «Многим мерещилась на горизонте уже полная государственная независимость — освободиться бы сначала экономически, а потом уже удастся освободиться и политически» [1346].

«IМЕ (республиканский хозрасчёт — А.О.) — дитя своего времени, — отмечал позднее другой автор «письма четырёх», Микк Тийтма, — его главная суть была политическая. Концепция была формой постановки проблемы независимости, суверенитета Эстонии без отхода в явную оппозицию режиму» [1346].

«Разумеется, — объяснял он, — интеллигенция сразу поняла, что идея республиканского хозрасчёта, выдвинутая четырьмя авторами, означает путь к политическому суверенитету республики. Осуществление этой идеи давало реальную возможность противостоять руководству республики, не опасаясь при этом заработать ярлык националистов» [1348].

Следовательно, хотя в предложениях Компартии Эстонии, внесённых на XIX конференцию, не содержалось открытой заявки на выход из СССР, Ф.Д. Бобков совершенно правильно понял тот подтекст, который лежал в основе этих предложений.

Как вспоминает бывший советник В.В. Путина А. Илларионов, в июле 1988 г. на «южном берегу Ладожского озера» «около деревни Чёрное» состоялся очередной экономический семинар, на который собралось «человек двадцать — двадцать пять». На этом семинаре Борис Михайлович Львин сделал доклад, главная мысль которого сводилась к тому, что Советский Союз находится на пороге распада. По некоторым данным, с этой идеей он уже выступал на заседаниях клуба «Синтез» [1349].