Глупые игры... в Любовь (СИ)

Но тогда ты очень быстро скончаешься от массивной потери крови. А это… в мои планы не входит. Мог бы, - (вдруг резкое движение, рука подалась вперед), - Выпалить тебе глаз… этим бычком, - (и тут же потушил сигарету об лоб – дикий, жалкий, отчаянный крик; парень отдернулся в сторону; невольно перекосился и завалился набок), - Но не буду. Опять-таки… твои обмороки и болевые шоки – меня не вдохновляют.

Вдруг встал и медленно, растяжисто прошелся вдоль комнатки (подвального помещения).

- ТЫ - ЧОКНУТЫЙ! – отчаянно завопил Мануэль, едва не захлебываясь собственными слезами.

Захохотал. Жестоко. Холодно.

Бесчеловечно.

- Обычно, мне давали определение «кровожадный демон», «бездушный псих», «адский живодер». Но чокнутый? – (немного помолчал), - А знаешь, мне нравиться. Эх, какие красивые слова пошли! Да уж, за последние двадцать лет… я много чего пропустил.

(молчал, молчал Маню, испуганно вслушиваясь в больные слова своего ката)

- Так что, - вдруг Бельетони подошел ближе. Милая, «добрая», ласкова улыбка. - На чем остановимся? Как хочешь УМЕРЕТЬ?

(молчание; тяжелое, частое сопение)

- А знаешь, как в старину… убивали… домашний скот?

(схватил за чуб и приподнял голову, дабы взглядом встретиться с жертвой)

- сначала перерезают артерию, - (демонстративно провел пальцем по шее), - но это - не в нашем случае; мы поищем сосудик поменьше, ведь если нет - тогда ты быстро умрешь! Обидно? правда?

(молчит Маню)

- затем, - (вдруг продолжил Доминик, так и не дождавшись поддержки), - подвешивают за ноги - и…

Глава Двадцать Третья

***

(Жо)

Допилась до кондиции…

Уснула прямо в подвале.

Не знаю, прошел час, два-три, но явно пора валить отсюда.

В голове еще дурман. Вертолеты вовсю летают.

Лишь бы проскочить к себе в комнату незамеченной.

А там – умоюсь холодной водой и в постель. Теплую, мягкую постель.

***

Медленные, едва внятные шаги. Жадно цепляясь за стенку, выползла из подвальных коридоров на первый этаж.

Черт! Черт! ЧЕРТ! На улице уже давно светло.

Сейчас либо утро, либо давно скатилось солнце к полудню.

Серые тучи не дают видеть истину – приходиться гадать.

Нервно дыша, спотыкаясь, путаясь в собственных ногах, пошла (повиляла) дальше.

- Ах, вот где ты! – как выстрел в спину… прозвучали слова Морены.

Черт.

Резкий (насколько это возможно в моем состоянии) разворот.

Пытаюсь корчить умный вид, изображать собранность и трезвость.

- Где ты была весь день?

- ДЕНЬ? – (и какого лешего я так ору; испуганно прикрыла рукой рот)

- Да ты…, - резкие шаги встречу, - ты… ПЬЯНАЯ!

- Я? – (испуганно замотала головой). – Нет.

- Фу, - гадко скривилась, - пьянь малолетняя. МАРШ в ДУШ! Ох, и видон у тебя! – и злобно толкнула меня в сторону лестницы, - МАРШ! И не думай, что все это – сойдет тебе с рук!

Я, молча, подчинилась и, собравшись с остатками сил, поплелась в заданном направлении.

(молча – потому что желание завалиться в постель было нА-амного сильнее, чем воевать за ущемленную гордость)

- Через час жду внизу! – вдруг завизжала, закричала мне де Голь вслед.

Черт. Все-таки стоило ей дать в голову за наглость и унижения (но возвращаться… не рискну: браво, что не убилась, пока заползала на второй этаж).

***

Не знаю, но, по-моему, горячий душ… меня только еще больше одурманил.

Все вертелось-кружилось, как сумасшедшее. И это после того, как я проспала там весь день?

Да уж. Ну, ну.

Вдруг распахнулась дверь душевой – попытка (моя) навести фокус (понять, что за звук; что происходит).

Нервно дернулась, сжалась, прикрывая свое тело.

- ЧЕРТ! ДОМНИК! Я же… голая! Какого… - только и успела прокричать.

Приблизился. Резко, властно подхватил меня себе на руки и притиснул к стене.

Невольно обняла ногами за пояс… и прижалась к его голой груди.

(но штаны, чертов ремень его штанов больно врЕзался в кожу)

Глаза в глаза. Нервно, шумно дышу.

- Доминик. Т-ты… т-ты чего?

Доля секунды (или это было не так молниеносно, как для моего тормозящего рассудка) - прижался, впился поцелуем в шею. Резкая боль – и в кожу, в мою плоть… вошли клыки.

Нервно дернулась – но слишком крепко удерживал.

Буквально мгновение – и в голове совсем все помутнело.

Но в сознании. Еще в сознании.

Тихой, тонкой, больной струйкой стал врываться в меня эйфорический приход.

Чувствовала, чувствовала, как сосет, выдавливает, вытягивает из меня кровь. КРОВЬ.

Но… отчего-то… это было… приятно.

Безумие. Дурное, гадкое, сладкое, безумие разрывало меня изнутри.

Хотелось,… хотелось еще, еще. ЕЩЕ! Ни предела, ни меры, ни конца.

Ненасытно выгнулась, выгнулась в дугу, притискиваясь всем телом к нему, чтобы чувствовать каждой клеточкой,

каждой точечкой слиться….

… обвилась руками вокруг его шеи и еще сильнее прижала к себе.

Жадные, больные, ярко огненно-золотистые звездочки полоумно выплясывали перед глазами, сверкая, извиваясь на беспроглядно черном полотне.

Удовольствие. ДИКОЕ, ЖИВОТНОЕ, НЕОБУЗДАННОЕ удовольствие.

Эйфория. Наркотический ЭКСТАЗ.

Невольно застонала, застонала в объятиях.

А сил, с каждым разом, оставалось все меньше и меньше...

да лишь на то, чтобы периодически делать… вдох… выдох.

Обмякла, обвисла.

Отдалась вся ему.

Делай что хочешь.