Глупые комиксы, розовые «мартинсы»

Натянув синие пумовские боксеры, я схватил с пола рубашку. Она провалялась там всю ночь и теперь была мятая, словно ее кто-то жевал. Может быть, даже Джек. К тому же на груди, возле пуговиц, расплылось большое черное пятно от маркера. Скомкав рубашку, я швырнул ее обратно на пол и шагнул к шкафу. Черный тонкий лонгслив вполне сочетался со школьным пиджаком и черными джинсами. Одевшись, я мельком оценил себя в зеркале. Взъерошил темные волосы надо лбом. Потом пригладил, снова взъерошил. Надо бы постричься… Тут же отбросив эту мысль, я двинулся на кухню.

Мама, обиженно гремя тарелками, разбирала посудомойку. Андрюха сидел за столом, ел овсяную кашу и пялился в телефон.

– Че, в Интернете допкалории раздают? – поддел его я.

Братец в ответ показал мне фак и от экрана даже не оторвался. Я налил себе большую кружку кофе и уселся на высокий табурет возле барной стойки.

– Макар, молока добавь! Черный пить вредно! – Мама достала очередную тарелку и выпрямилась: – И прекрати донимать Андрея!

Она всегда на его стороне. Отец говорит, что я мамина реплика, словно меня отпечатали на 3D-принтере, сменив настройки по признаку пола. Но, несмотря на это, я всегда чувствовал, что Андрюха намного больше занимает ее мысли. За семнадцать лет я к этому привык, а в детстве было обидно: лучшие игрушки – ему, приставку – ему, сенсорный телефон – ему. И все ее внимание – тоже ему! И сейчас ничего не изменилось.

Наперекор маме я не стал добавлять в кофе молоко, а насыпал три ложки сахара. Размешал, глотнул, но вкус все равно остался горький. Тогда я щедро намазал маслом ломоть пшеничного хлеба, бросил сверху кусок колбасы и сыра и направился вон из кухни. Проходя мимо Андрюхи, поглощенного видосом в телефоне, я легонько щелкнул его пальцами по затылку:

– Опоздаешь, как вчера, лу-у-узер! – и бросился в прихожую.

За спиной брякнула по столу ложка и грохнулся стул.

– Андрей! – возмущенный мамин возглас.

Быстро сунув ноги в кроссовки и схватив в охапку рюкзак и куртку, я рванул замок и едва успел выскочить на лестничную площадку, как разъяренный братец подлетел к дверям.

– Убью, тварь! – заорал он и хлопнул дверью так, что листья искусственного фикуса возле лифта мелко задрожали.

Не дожидаясь, когда Андрюха исполнит свою угрозу, я свернул на лестницу и, перепрыгивая через ступеньки, побежал вниз. На улице, не раздумывая, бросился на детскую площадку и молниеносно взлетел на горку. На самом верху у нее устроено что-то вроде домика, в котором можно спрятаться, а из окошек просматривается та часть дороги, которая ведет от нашего дома до школы.

Затаившись, я просидел минут пять, прежде чем увидел, как по дороге торопится мой братец. Он шел быстрым шагом, за спиной его болтался синий рюкзак, полы куртки трепыхались. Я дожевал бутерброд и злорадно ухмыльнулся: пусть поспешит, может, еще успеет меня догнать.

– Пливет, – раздался над ухом детский голос.

Я оглянулся и увидел мальчишку лет пяти, одетого в ярко-желтый комбинезон.

– Здрасте, – отозвался я, следя, как братец исчезает за поворотом.

– Забол покласьте! – Он тоже присел на корточки. – Ты же взлослый, почему тут сидишь?

– Рыбу ловлю.

– Я с тобой! – обрадовался он, не поняв сарказма.

И тут же шлепнулся на попу, свесив ноги из-под ограждения.

– Ильюшка! – раздался снизу девичий голос. – А ну-ка слезай! Я из-за тебя в школу опаздываю!

Я поглядел вниз. Под горкой, задрав голову, стояла Валя Ивлева, моя одноклассница. Наши взгляды встретились, и я помахал ей. Но она едва кивнула в ответ.

– Ильюшка, быстро слезай! – сердито крикнула Валя, и мне показалось, что разозлилась она именно потому, что увидела меня.

А вредный Ильюшка болтал ногами и слушаться ее даже не собирался.

– Тебя зовут, – сообщил ему я.

В ответ он показал мне язык. Потом вскочил и, перегнувшись через ограждение, показал язык Вале. Но не рассчитал. Верхняя часть его туловища перевесила, и мальчишка полетел вниз. Над бортиком мелькнули ярко-желтые брючины комбинезона. Необъяснимым чудом я схватился за них и удержал пацаненка от падения. Ивлева внизу коротко вскрикнула, а я затащил мальчишку обратно в домик. А через мгновение Ивлева уже была рядом. Гневно сверкая глазами, она дернула малыша так, что чуть руку не оторвала. Еще чуть сильнее – и стояла бы удивленно сжимая оторванную конечность.

– Романовский! Тебя тут еще не хватало! – крикнула она.

– Вообще-то, как раз и не хватало!

– Что?!

– Моя суперспособность – спасение мелких гаденышей. График дежурств с девяти до пяти. Обращайся!

Пока она ошарашенно хлопала на меня ресницами, Ильюшка оттолкнул ее и с криком «За Налнию!» бросился к спуску с горки, а через пару секунд уже стоял на песке. Валя сердито топнула тяжелым ботинком и побежала вниз по лестнице. Несколько минут я смотрел, как она тащит в сторону детского садика упирающегося мальчишку в желтом комбинезоне, а когда они скрылись за углом, тоже спустился.