Глупый гений

–Оттого, что не всё так, как я мечтала. Что не всё получается. Мне приходилось ездить на работу в Сидней из небольшого городка, до тех пор, пока я не решила снять тут комнату. Валя продолжала ходить в школу там, куда была принята с самого начала, и мы виделись только по выходным. Каждую пятницу я преодолевала двести километров, чтобы быть ближе к дочке. А иногда моя подруга, которая с ней жила, привозила Вику ко мне… Ну, ты всё это знаешь, хоть и не понимаешь, наверное. Когда ребенок совсем далеко, это не то же самое, что за двести километров до тебя.

–Нет, на самом деле я…

–Ну, а когда дела пошли в гору, когда появился вот этот дом, я решила, что припомню при встрече тебе твои слова: «Куда ведут твои компьютеры? Боже, как трудно с человеком, который не понимает искусства! Ты сама словно машина. Разве человек может существовать одними расчетами!». Ведь, даже я теперь понимаю, что вид из моего окна – подлинное искусство. Но… ведь, и ты тоже неплохо живешь сейчас, счастлив.

–Ну, я… Да.

–Слышала, как вы погуляли. Про лимузин к трапу самолета, про твои грандиозные планы на каждый день отпуска, про шикарный обед в самом дорогом ресторане города, извини, что не присоединилась к вам, не смогла уйти с работы. В общем, я решила, что скажу тебе все это лишь в качестве информации. Желание тебя кольнуть или поцарапать прошло бесследно. Мы оба добились того, что хотели и неплохо живем. Ладно… уже пять? Ну, мне пора на занятия йогой. Потом ещё поговорим, о себе расскажешь, если захочешь… Ах, да… Что же я еще хотела тебе сказать?

Я держала ладонь у себя на лбу, старательно вспоминая интонацию, с которой необходимо было произнести следующее предложение, и параллельно не сводила с него глаз. Как же он обмяк! Куда он вообще делся? Помню, каким он был… от полного утопления в его меланхоличных глазах, меня спасала лишь потрясающая уверенность их обладателя в своем таланте… Теперь же, эти поблекшие голубые озера даже переплыть по необходимости желания не возникает. Как будто звуки весело заряженного фокстрота, оглушает ноющая скрипящая труба. Кажется, как-то так он описывал одного из героев в романе, который так и не опубликовали. Это был его первый провал… или второй? Ну, как такой человек может ворочать такими финансами? Банк он, что ли ограбил? Нет, он сейчас выглядит скорее, как жертва, чем грабитель. Видно, прицепился в свое время к тому, кто ему помогает… может, из жалости.

–Знаешь, Валентин, воспитывать ребенка – это тебе не мороженое при каждой встрече с ней покупать… В лимузин или ресторан приглашать. Это правильно распланированное питание, это ежедневные занятия, игры и прогулки на свежем воздухе, и главное, это быть с ней рядом, когда это ей необходимо. Смсками и письмами раз в месяц тут не обойдешься. А сейчас еще учеба и квартира. Короче, ты мог бы отправлять дочери сумму позначительнее, раз уж так привык так легко расставаться с купюрами покрупнее.

Он нахмурился и задумался, поджал губы и смотрит в пол. Да, что же за человек такой! А раз такой, так мог бы не транжирить и не хвастать своими экзотическими фотографиями с путешествиями на края света, которые стоять громадных денег! Бедная моя малышка… рассказывая мне все это, так искренне за него радовалась, позабыв, как не могла заснуть, пока я в очередной раз не сочиняла сказочный ответ на вопрос: «Когда же ко мне приедет папочка?».

Валентина, дочь, русская:

На мой вопрос: почему он всегда такой молчаливый со мной, папа ответил, что если будет много болтать, то запомнит одну лишь свою болтовню, а он хотел бы запомнить только меня и воздух Австралии. «Говори, как можно больше о себе, о своих чувствах, о надеждах и воспоминаниях. Я был бы рад стоять все время в стороне и наблюдать за тобой… и ещё если ты позволишь, поснимать тебя на видеокамеру для бабушки». «Но я тоже хочу запомнить тебя, поэтому и ты тоже говори, папа».

Я живу в Австралии десять лет и, как оказывается, мало где побывала! О существовании каких только мест, я не знала до его здесь появления. Мы съездили во все ближайшие крупные города; проехались по великой океанской дороге, то и дело останавливаясь, чтобы оценить сочетание цветов в океанской волне или сфотографировать какую-нибудь зверюшку, а иногда он просто смотрел на небо (или же на песок под ногами) и вздыхал, возможно, это был ностальгический порыв. Несмотря на это, папа лишь единожды произнес: «Я хочу домой». Это произошло в тот день, когда мы поднялись с личным экскурсоводом на самую верхотуру моста Харбор-Бридж. Папа здорово испугал меня бледностью своего лица.

–Ты такой белый, тебе плохо? – обеспокоенно спросила я его.

–Нет, я просто ещё не загорел, – ответил он, застенчиво улыбаясь, и трясущимися руками сильнее ухватился за поручень.