Глупый пёс! (СИ)

- Шутишь? – Хмыкнула, очертила тонкими пальцами его ключицы, видные из-под рубашки. Скользнула ниже, по мышцам груди и пресса. До самого низа, слыша его изменившееся дыхание. – Какой же ты всё таки.. – Произнесла обиженно, убрала руку, так и не дойдя ни до чего.

- Что? – Не понял.

- Ну.. такой же, как и все. – Прозвучало обидно. – Знать не хочу сколько у тебя баб было. Как только вспомню Агату, так сразу злость берёт.

Агата – одна из выпускниц последней академии. У которой «бюст вместо мозгов». Невзлюбили они друг друга. И Дин понимал, что именно из-за него конфликт и появился.

- А ты чего ожидала? Если бы я игнорировал формы окружающих девушек, у меня были бы проблемы с ориентацией, не думаешь?

- Кобелина. – Протянула, разлеглась удобнее, закинула ногу на ногу. Длины шкафа хватало на половину её роста.

Именно поэтому Дин ненавидел моменты, когда оказывался с ней так близок. Хотелось дотронуться, хотелось…

- Почему ты не обычная магичка? – Поинтересовался, и глухая пощёчина стала ответом.

- Псина подворотная. Чтобы больше не смел прикасаться ко мне своими грязными руками! Может, ты ими сегодня прачку лапал и заразился чем-то?

Вопреки её словам, нащупал ногу, протянул пальцами дорожку от лодыжки до колена.

- Мерзкий тип, пусти меня.

- Угу.

Огладил кожу под коленкой, и отпустил.

Всё, что они себе позволяли – это редкие касания. Неприличные, но не переходящие границы. Редкая ласка, после которой только вздохи сожаленья. Потому что оба понимали, что ничего и быть не может. Она не предложит ему стать любовником из-за уважения. Он не воспользуется ситуацией из-за .. любви. Как бы не отрицал это, пытаясь забыться в чужих объятьях. Кинуть на неё тень, испортить будущее, утянуть за собой – просто не мог себе позволить.

- Знаешь, Дин.. – Прошептала, не глядя на него. Куда угодно, только не на него. Пусть в глухую стенку. – Ладно, не важно. Идём обратно, если меня спалят, ещё чего доброго в монастырь отправят.

После последней академии она перешла на домашнее обучение, а слугу оставили. Потому что она умудрилась поставить всё так, словно и не привязалась за столько времени, но нуждалась в его помощи. Больше того, все думали, что они на дух друг друга не переносят. И отчасти это было правдой.

- Пойдёшь со мной этой ночью? – Спросила, оторвавшись от ткани. В итоге они заканчивали рисунок в четыре руки, чтобы завтра быть свободными. Иногда она накидывала на него свою личину с помощью артефакта и оставляла делать несложную работу. Обычно делать вид, что что-то делает.

- Что? – Переспросил, немного покраснев. И так сердце в ушах стучало. Она была слишком близко, и они сильно мешали друг другу. Всё никак не могли поделить ткань и участки. Хорошо хоть рисунок уже был условно расчерчен. Если сначала он занимался стеблем, а она – верхними цветками, то сейчас, дойдя до середины, постоянно касались друг друга.

- Ну.. мне кажется, что уже несколько ночей за мной кто-то наблюдает. Я никого не замечаю, и возможно это просто нервозность, но.. Нельзя, чтобы этой ночью меня увидели.

- Понял. – А уже было понадеялся.. и сам себя за это укорил. Нельзя. Нельзя. Нельзя. Ни касаться её, ни думать о чём-то подобном. Если она не будет девственницей на момент свадьбы, их обоих.. в лучшем случае сошлют куда-то. В худшем его ждёт казнь, а её отношение, как к.. гулящей жене. Среди аристократии такое не прощается. Там за такое обливают такими помоями, что яд будет слаще.

- Что-то не так? – Спросила, заметив, как его пальцы дрогнули. И подняла голову.

Дин и правда красив, хоть и потерял свой аристократический «блеск». Его руки оставались ухоженными, пальцы – тонкими и не огрубевшими. Тело стало крепким и «мужским». Синие глаза в которых, казалось, вот-вот звёзды вспыхнут. Ночью они казались чарующими. И длинные чёрные волосы. Он начал их отращивать сразу, как только здесь появился. И первое время осветлял.

- Нет, всё хорошо. – Прошептал, понимая, что не выдержит её свадьбы. Сама мысль об этом казалась невыносимой.

- Тебе так лучше. – Сказала, убрав одну прядь за ухо. – Со светлыми ты выглядишь смешно.

- Но девчонкам из академии я смешным не казался. – Самодовольно, разламывая хрупкий момент близости.

- Потому что ты – кабелина. Грязный пёс! – И сцену пощёчины как раз застали вошедшие матушка с горничной. Сверкнув на них гневным взглядом, она чинно выпрямилась, передавая вышивку ему. Тот поклонился, отошёл к стенке и занялся складыванием ниток.

- Ну вот, Зарина, а ты наговаривала.. – Улыбнулась женщина, и присела в кресло рядом с дочерью. – Зарина недовольна тем, что ты отказываешься от её помощи, но принимаешь его. – Кивнула в парня, словно его здесь не было. Тот вновь поклонился, и Элизабет махнула рукой, отпуская.

- Ох, матушка, если бы она делала всё так, как надо, я бы не пренебрегала ею. Она оторвала мне ленту от платья, когда завязывала бант! – И столько праведного возмущения, что девушка покраснела до ушей. И правда оторвала, но эта змеюка сама требовала затянуть туже.