Gnawed Noble (СИ)

- Ага. Послали его туда за Ан… - Остановившись на полуслове, гном помотал головой и заявил: - А, это ж очередная серостражеская тайна, а я и забыл. И ты забыл, что я сейчас чего-то говорил, ага?

Понятливо кивнув, Кейр спросил:

- А часто Серым Стражам приходится сражаться с порождениями тьмы?

- Когда как, - ответил гном. – Сейчас они вроде поутихли – теперь вот только если пошлют куда-то деревню защитить или там перекрыть дырку, откуда порождения тьмы лезут. На Глубинные тропы вон экспедицию отправили. Но у нас пока тихо. А тебе, чего, на рожон полезть захотелось?

- Нет. Просто хочу знать свои обязанности.

- Тьфу ты, вежливый, исполнительный, аж противно, - скривился Огрен. – Небось отлично с Командором нашим поладите. Он таких любит – и тебя отлюбит, хе-хе.

Постаравшись не очень заметно скривиться от пьяной и сальной остроты, юноша невозмутимо отозвался:

- Я так понял, что в Стражах должны быть солдаты на все случаи жизни. И могущественные маги, и убийцы – и те, у кого есть голова на плечах.

- Ну точно, ты у нас хренов умник. – Кейр пожал плечами. – Скука смертная. Небось даже рычать на врага не умеешь. Хотя, может, от тебя какая польза и будет…

И все же Эремон гному не понравился, поскольку отказался с ним пить – о чем сам гном сообщил ему, зарекшись говорить с «умником» дальше. Но Кейр уже знал от Сайласа, что на это может соглашаться только самоубийца, и решил, что репутация его в глазах Огрена не так уж важна. Как-то зарекомендовать себя имело смысл разве что перед Командором – но, судя по всему, тот был затворником и не любил общаться с рядовыми Стражами. Это противоречило тому, что писала мать (по ее словам, Амелл был довольно приятным молодым человеком, умеющим поддержать беседу), но Эремон счел, что такая смена характера – лишь свидетельство тяжелого бремени руководства Стражами и эрлингом. Впрочем, это предположение уважения к Командору не прибавляло: юноша считал, что командир, и уж тем более политик, должен уметь общаться с подчиненными и производить на них хорошее впечатление, а это Амеллу явно было не под силу.

Из всего ордена Кейру удалось найти общий язык только с Сайласом. Хотя амарантайнец толком ничего не рассказывал о себе, он был достаточно дружелюбен и помогал новичку прижиться в Башне Бдения. К жизни в крепости привыкнуть было нетрудно – но вот считать себя частью ордена, набранного из не пойми кого и управляющегося не пойми кем (есть ли вышестоящее начальство над Амеллом, Эремон тоже пока не знал), у него не получалось. Серые Стражи больше походили на насмешку над древними воинскими орденами, чем на таковой орден.

И быть его частью было совсем не почетно.

========== Что можно узнать из книг, и чего нельзя ==========

Вскоре Кейр с удивлением обнаружил, что Серые Стражи… ничего не делают. Разве что иногда стоят в карауле вместо солдат. Никаких схваток с порождениями тьмы – даже намека на них – в округе не было. Командор целыми днями сидел у себя в кабинете, сами Стражи разбрелись по углам и занимались своими делами… Никаких официальных визитов местной знати, никаких сражений – не происходило вообще ничего. И Эремон, гордый наследник своего рода, изнывал от скуки.

Единственное, что разбавляло унылое течение дней, – неожиданные перемены, которые Кейр обнаруживал в своем теле. Он никогда прежде не жаловался на аппетит, но сейчас к каждому приему пищи успевал зверски проголодаться. То затихая, то становясь все сильнее, юношу одолевал постоянный голод, с которым помогали справиться разве что странные настойки, что делала Веланна – отвратительные на вкус, но действенные. Постепенно голод стих, но не исчез окончательно, и испытывать его Эремону не нравилось. Еще меньше ему нравился внезапный всплеск похоти, который своей силой почти испугал юношу. Чувствуя непреодолимое желание при виде Веланны и других женщин, Кейр испытывал отвращение к самому себе – и был очень рад, когда и этот неприятный эффект оказался хотя бы частично нейтрализован настойками. Странные изменения, очевидно, были вызваны скверной: Сайлас уверял его, что со временем станет полегче, «и накачиваться настойками по самое не могу уже не придется». Чувствуя, что его и без того подкошенные нервы могут сдать, Эремон изо всех сил старался отстраняться от неприятных мыслей и жалости к себе, вместо этого предаваясь своему любимому занятию – поиску союзников и новой информации.