Гнев

— Говоря о «тяжелых испытаниях», Адель имела в виду, в частности, что однажды я наглотался снотворных таблеток, чтобы свести счеты с жизнью.

Теперь я завладел ее вниманием. Люсия подошла ближе и посмотрела на меня сверху вниз.

— Вы хотели, чтобы вас спасли, или так получилось случайно?

Такой вопрос много говорил о ней самой. Большинство людей просто хотят узнать причины. Что сделало жизнь столь невыносимой?.. Некоторые — те, кто читал умные книги, — спрашивают про ненависть к себе. Лишь немногие знают о крайней степени отчаяния по собственному опыту. Они не задают наивных вопросов; они задают только один, самый существенный: «Вы на самом деле пытались?»

— Просто я оказался в больнице на час раньше, чем следовало.

— Вы не повторяли попыток?

— Нет. Однако Санже счел, что я выбрал другие средства саморазрушения. Знаете, это может войти в привычку. Полагают, что никто не станет намеренно себе вредить. Но это неправда. Многие именно этого и добиваются.

— Психология! — Люсия зажала себе нос, словно почувствовала дурной запах. — Что за «новая злость»?

— Санже считает, что это из-за вас.

— Вы злитесь на меня? С какой стати?

— Нет, не на вас, а из-за вас. Рыцарь готов очертя голову броситься на ненавистного дракона, чтобы выручить из беды прекрасную даму.

— Какое ребячество!

— Так считает Санже, а не я. Он решил, что я попал под воздействие ваших чар.

Похоже, Люсию это позабавило.

— Да, Патрик всегда так думает. Романтик!.. — Она снова перешла на деловой тон: — Значит, он выдумал сказку и сам же в нее поверил. А я — нет.

— Хорошо, дам вам другое объяснение. Я не взял у него денег, потому что не мог выполнить условия договора. Вот и все. А причина, по которой я, как вы выражаетесь, «послал журнал ко всем чертям», заключается в том, что я хочу разорвать контракт. Мне нужно, чтобы меня уволили. Поэтому я совершил нечто непростительное с профессиональной точки зрения. Я бросил работу в самый неподходящий момент и самым неподходящим образом. Мое присутствие здесь не имеет никакого отношения к «Уорлд репортер» или какому-либо другому изданию. Я здесь, потому что меня заинтересовала ваша история, а также, если говорить начистоту, потому что мне в данный момент нечего делать. Я пока не могу вернуться в Париж. Когда интервью выйдет из печати в понедельник, вероятно, что полиция заинтересуется и мной. Так что пока мне лучше постоять в сторонке.

Она подумала, прежде чем ответить.

— А почему вы хотите расторгнуть контракт?

— Естественно, потому что мне предложили другую работу. Почему же еще?

Последняя ложь убедила ее. Люсия улыбнулась насмешливо, но скорее одобрительно.

— Вы просто хитрый сукин сын? — рассмеялась она.

Я улыбнулся в ответ:

— Вот именно. Но у меня к вам один вопрос. Если вы действительно считали, что я блефую и стараюсь выведать у вас что-то еще, зачем вы позволили Адель Санже дать мне ваш номер телефона?

Это ее позабавило.

— Я все ждала, когда же вы спросите.

— Тогда, наверное, вы уже подготовили ответ.

— Разумеется.

Она села. Теперь быстро соображать уже не требовалось.

— Я хотела поддерживать с вами связь после того, как интервью будет напечатано. А после отъезда Адели это уже нельзя было сделать через нее. Поэтому я разрешила ей дать вам мой номер.

— И взяли у нее мой. Потому что действительно собирались переезжать или на случай, если я не позвоню?

— Я вам уже сказала.

— Пару минут назад вы обвиняли меня в том, что я пытался обманом вытянуть у вас признания. Я так понимаю, что сейчас вы сами хотите сделать какие-то заявления?

— Возможно.

Люсия посмотрела мне прямо в глаза и заговорила медленно, очевидно, обдумывая каждое слово:

— Я рассчитывала, что после публикации интервью мне понадобится помощь, поскольку появятся люди, которые захотят со мной побеседовать.

— Другие репортеры, вы имеете в виду?

— Да, репортеры и, — она взяла визитку Скурлети, — такие, как он.

— Понимаю.

— Этот появился слишком рано. Что вы намерены ему сказать?

— А что бы вы хотели, чтобы я ему сказал?

— Он предлагает серьезные деньги. — Она чуть улыбнулась. — Вы можете продать ему список, только выкиньте несколько адресов — этот дом и, наверное, тот, что в Больё.

— Это, конечно, его задержит. А что я должен сделать дальше?

— Можете пообещать ему, что передадите другие адреса во вторник.

— После того как выйдет журнал с интервью, так?

— Тогда можно будет точно сказать, кто ему нужен: Патрик или я. Вам, я думаю, это тоже интересно, — добавила она с очаровательной улыбкой.

Я поднялся на ноги.

— Думаю, мне пора идти.

— Не хотите чего-нибудь выпить?

— Нет, спасибо. Нужно возвращаться в Ниццу.

Моя собеседница тоже встала. Теперь ее улыбка была немного напряженной. Мне были понятны ее опасения: она слишком ясно дала понять, что собирается меня использовать. И не слишком ясно — что на компенсацию рассчитывать не приходится.

Люсия положила ладонь мне на плечо и спросила встревоженно:

— Вы ведь будете осторожны?

— Насчет Скурлети?

— Насчет вас самого. — Она посмотрела мне прямо в глаза. — Не забывайте, теперь мы оба в розыске.

— Думаю, да.

Я сознательно отвечал уклончиво. Люсия попробовала еще раз: