Гнев

— В Кань-сюр-Мер. Лучше дай мне поговорить об этом с Бобом, чтобы не было утечки информации. Где он остановился?

— В Негреско. Я его сейчас предупрежу. Можешь ему перезвонить?

— Хорошо. Если мне не удастся с ним связаться, пусть ждет в северной части площади в Нижнем Кане. Записал? И вот еще что. Хорошо бы он захватил с собой адвоката. Я все объясню, но мало ли что полицейским в голову взбредет. Мисс Бернарди тоже может понадобиться защита. Она по-прежнему очень напугана, никак не оправится от пережитого ужаса. Ну, это, в общем, понятно.

Я старался говорить взволнованно.

На Сая это подействовало.

— Не беспокойся, Пит. Мы пригоним тебе морскую пехоту и целый взвод адвокатов. Главное, не подведи.

— Я же не подвел тебя с интервью?

— Да, Пит, только не выкини чего-нибудь, как в тот раз, хорошо?

— Пусть Боб ждет меня завтра утром. Спокойной ночи.

На сей раз оба слушателя были довольны.

— Они пришлют адвокатов? — недоверчиво спросила Люсия. — Чтобы те проследили за всем в полиции?

— Обещали прислать. Я не хочу провести завтрашнюю ночь в тюрьме. Кроме того, у нас на завтра намечена встреча с нашим другом — мы должны забрать у него деньги.

Санже просиял и многозначительно посмотрел на Люсию:

— Нет, ты видишь? Что я говорил! Он прирожденный аферист. Вы просто созданы друг для друга.

Глава IX

I

На следующее утро Санже высадил нас вместе с чемоданом Арбиля примерно в километре от условленного места в Нижнем Кане. И сразу занервничал, когда мы намекнули, что неплохо было бы подъехать поближе.

— Я должен сегодня быть в Ницце по вашему делу, — отрезал он. — Если друзья Пьера решили улучшить отношения с полицией, заранее сообщив им о ваших намерениях, это существенно осложнит ситуацию.

Пришлось выйти из машины и пройти оставшееся расстояние пешком. Навстречу попалось несколько прохожих, но никто не обратил на нас никакого внимания. Подумаешь, мужчина и женщина с тяжелым чемоданом!.. Люсия надела парик, а я — шляпу. Хотя мы были довольно далеко от дома на улице Карпоньяр и тех, кто за ним следил, все равно не стоило без надобности рисковать.

Боб Парсонс стоял возле своей машины в условленном месте и озирался по сторонам, фотограф рядом с ним держал аппарат на изготовку. Как ни странно, они не замечали нас до тех пор, пока мы не подошли на расстояние нескольких метров.

Фотограф распознал нас первым и сразу же приступил к делу. Я представил Боба Люсии. Она ухитрилась одновременно выглядеть жалкой, безучастной и слегка не в своем уме и отказалась снять парик для фотографа, заявляя, что ей по-прежнему грозит опасность. Это я настоял, чтобы она пошла в полицию, сказала Люсия; возможно, зря она меня послушалась. Боб Парсонс явно начал нервничать; когда я вполголоса предложил ему отозвать фотографа и сесть в машину, он сразу же согласился.

Боб Парсонс мне всегда нравился. Он был родом из Сан-Франциско, лет примерно сорока, с длинным худым лицом и безобидным юмором. К тому же отличный репортер. По пути в Ниццу Боб ухитрился вытащить из нас заготовленную для полиции историю и, более того, указать нам на несколько дыр, которых мы не заметили. Вдвоем с Люсией мы сумели залатать их, хоть нам и пришлось поволноваться; как выяснилось позднее, возможность провести генеральную репетицию оказалась просто бесценной.

С согласия Люсии Боб остановился почти перед самым комиссариатом и послал фотографа вперед, чтобы тот снимал наше прибытие. Она также скинула парик и шарф и положила их в сумочку. Я снял шляпу.

В комиссариате нам устроили сущий ад.

Сай, как и обещал, пригласил трех адвокатов, чтобы представлять наши интересы, но почти сразу стало ясно, что от полиции так дешево не отделаться. Адвокатам заявили, что, поскольку мы как ответственные граждане явились добровольно и против нас не выдвинуто (пока) никаких обвинений, наши интересы не нуждаются в защите. Поскольку мы не находимся под арестом (пока), нам не нужны законные представители. Если они, адвокаты, считают, что их клиенты виновны в каких-либо преступлениях, то пусть скажут.

Адвокаты решили на время умерить свою прыть. Мы оказались предоставлены сами себе.

Люсия была великолепна и так убедительна, что я даже забеспокоился. Один впечатлительный помощник комиссара настолько проникся сочувствием, что решил вызвать врача, чтобы тот вколол успокоительное. Ей пришлось спешно ослабить воздействие на публику. Вместо врача на консультацию пригласили какую-то угрюмую матрону из женской тюрьмы. Она прописала чашку горячего шоколада.