Гнев

Пока мы лежим молча, я чувствую, как растет моя решимость. Я не позволю Ричарду Диксону, Десмонду Грейвсу или кому-либо еще угрожать тому, что у нас есть. Не сейчас. Никогда.

— Спи спокойно, — шепчу я, целуя Жасмин в лоб.

— Спокойной ночи, — шепчет она в ответ.

И когда она засыпает, я не могу не испытывать чувства надежды. Надежда на лучшее завтра, на светлое будущее. Для нас.

Глава двадцать восьмая

Жасмин

Я просыпаюсь от звука дождя, стукающего по оконному стеклу. Руки Зейна все еще обнимают меня, его теплое дыхание касается моей шеи. Несмотря на шторм снаружи, я чувствую чувство спокойствия, охватывающее меня. Я не планировала принимать дозу, пока мы обнимались в постели. Хотя, должно быть, это длилось недолго, поскольку Зейн все еще не спал.

— Ты в порядке? — спрашивает Зейн, чувствуя мое пробуждение.

— Да, — ответила я, поворачиваясь к нему лицом. — Я просто думала обо всем, что ты мне сказал, — я сворачиваюсь в объятиях Зейна, тепло его тела успокаивает меня. Его сердце, бьющееся у моего уха, — это утешение, о котором я даже не подозревала. Но пока я лежу здесь, мои мысли возвращаются к сыновьям и внуку Зейна. Женщин нет — ни жен, ни матерей, ни дочерей. Это только мы. Что случилось со всеми женщинами в этой семье? А если я останусь, то же самое произойдет и со мной?

— Зейн, — шепчу я, нарушая тишину. — Можешь ли ты рассказать мне о своей семье? Твоей матери, жене и маме Алекса?

Рука Зейна провела круги по моей спине. — Моя мать была бойцом. Она была самой сильной женщиной, которую я когда-либо встречал, и не только я следовал ее примеру, когда она была рядом, все остальные дети тоже. Она прожила счастливую жизнь, но ранняя деменция наложила отпечаток на ее разум. Десять лет назад она мирно скончалась во сне.

Я внимательно слушала, чувствуя грусть по человеку, которого никогда не встречала.

— Помни, я намного старше тебя. Маме было семьдесят три, а папе не стало в семьдесят восемь.

— Мне жаль, что я подняла эту тему для тебя, — как бы это ни было печально, меня успокаивает естественный и мирный характер их смерти. В мафии старость достижима.

Зейн целует мой обеспокоенный лоб.

— Изабелла, моя жена, — продолжает Зейн, его голос становится напряженным от эмоций. — Она была возлюбленной моего детства. Мы должны были состариться вместе, но рак забрал ее слишком рано. Я делал все возможное, чтобы спасти ее, но этого было недостаточно. Я не думал, что когда-нибудь найду кого-то другого, я не думал, что заслуживаю кого-то после того, как мне так повезло с ней, но с тобой я чувствую себя по-другому, как будто ты была создана для меня.

Я чувствую комок в горле, представляя, какую боль он, должно быть, пережил.

— Мама Алекса, — мягко заканчивает Зейн. — Это сложная история, я уже упоминал кое-что из этого раньше. Скажем так, она сделала несколько неправильных решений и оказалась не на той стороне семьи. Маркусу пришлось бросить мать своего мальчика в землю, чтобы показать Эдварду, что он готов присоединиться к картелю. Моему сыну пришлось принять трудное решение, и из-за этого он стал капо. Я не думаю, что Маркус сожалеет об этом. Он хотел бы дать Алексу мать, но он просто не может доверять женщинам после того, что она сделала он и его мальчик, я надеюсь, что твое присутствие сможет изменить это.

Я не могла себе представить, что мне придется сделать такой выбор, выбирать между семьей и верностью. Глядя на Зейна, я понимаю, что эти люди сложнее, чем я думала поначалу. Они любили и теряли, как и все остальные, но это было не в порядке вещей мафии, которая вырвала женщин, которыми они жили, из их жизней. Я рада это слышать, как бы тяжело это ни было для него.

— Спасибо, что рассказал мне, — сказала я, прижимаясь к нему ближе.

— Я сделаю для тебя все, — ответил он, сжимая меня в объятиях. — Я всегда защищу тебя.

— Ты через столько всего прошел, но ты все еще здесь. Ты все еще сражаешься, — я сжимаю его руку.

Он сжимает меня в ответ, и я чувствую, как меня охватывает чувство комфорта. В этом мире опасностей и неопределенности я знаю, что у меня есть кто-то, кто защитит меня, несмотря ни на что.

Я смотрю на него, замечая его сильную линию подбородка, пронзительные глаза и суровую красоту, которая противоречит той опасности, которую он несет с собой. В этот момент я знаю, что могу ему доверять.

— Спасибо, — шепчу я, чувствуя, как меня охватывает чувство благодарности. — Я не знаю, как бы я выжила, если бы ты не прибыл вовремя.

Зейн улыбается с намеком на озорство во взгляде. — Что ж, тебе повезло, тебе не придется это узнавать, потому что я никуда не уйду.

Я смеюсь, впервые за долгое время. Я чувствую себя в безопасности даже в семье преступников-мафиози.

Я чувствую благодарность, когда мы лежим здесь и слушаем дождь. Зейн стал больше, чем просто защитником; он тот, с кем я могу представить, что проведу остаток своей жизни. Доверенное лицо, человек, которому я могу доверить свою жизнь.

Когда я снова засыпаю, я знаю, что что бы ни случилось дальше, я столкнусь с этим вместе с ним.

Глава двадцать девятая