Гнев

Мы направляемся в комнату мальчика; Шторы задернуты, в тусклом свете работают две медсестры. Алекс лежит в своей кровати, закутавшись под одеяло. Он не свернулся калачиком и не растянулся беспорядочно после того, как сон забрал его в середине приключения. Он лежит на спине, конечности прямые и неподвижные.

— Его травмы не слишком серьезные, несмотря на впечатление, которое производят синяки, — объясняет Лола. — Большинство из них поверхностны и заживут в течение следующей недели. Единственное, что нас беспокоит, это шишка на его линии роста волос. У него сильное сотрясение мозга, вероятно, в результате тряски, что и стало причиной его потери сознания.

Я отхожу в сторону, когда портативный рентгеновский аппарат и сканер перемещаются в угол его комнаты.

— Я полагаю, вы захотите, чтобы о нем позаботились здесь? — Лола задает вопросы.

— Нет. Ему нужно в больницу, — задыхается Жасмин.

— Он не может, — я беру ее руку в свою. — Что бы мы сказали? Мужчина ворвался и тряс его, чтобы он нашел убийцу своего друга?

Мои слова немного резкие и вызывают еще больше рыданий измученной женщины.

— Я обещаю, что здесь он получит лучший уход, может быть, даже лучше, и это будет частная, круглосуточная специализированная помощь, — Лола кладет руку на плечо Жасмин. — Я подожду внизу. Я попрошу своих медсестер составить смены, чтобы кто-нибудь был рядом с ним днем и ночью.

— Спасибо, — деньги здесь не проблема; я заплачу все, что потребуется, чтобы обеспечить Алексу лучший уход.

Маркус направляется к сыну, поднимая вялую руку в своей. Он заботится о тонкой кислородной трубке и гладит бледное лицо Алекса. Жасмин делает шаг вперед, чтобы присоединиться к нему, но останавливается, глядя на желоб для белья, который спас только одного из них.

— Если бы Десмонд не нашел Алекса, он бы продолжал искать и нашел бы вас обоих. Ты была бы мертва, а Алекс все еще был бы в таком состоянии.

— Он вообще не должен был оказаться в такой ситуации, — Жасмин протестует. — Я подвергаю вас всех риску.

— Мы понятия не имели, что Десмонд способен на это, и я не знаю его мотивов. Преследование тебя не исправит ничего, что он получил от Эндрю.

— Это правда, — Маркус хмурится, как будто он вообще об этом не думал. — Почему он просто не подошел и не попросил денег? Видит Бог, Эдвард каждый день платит за исчезновение проблем.

У Эдварда так много денег, что он может позволить себе использовать их для решения своих проблем. Десмонд мог передать свою информацию Эдварду или даже мне, а я передам ее боссу вместо него.

— Я не думаю, что дело в деньгах, — бормочет Жасмин.

Что еще есть? Любовь?

Десмонд не любил Эндрю, они оба любили женщин. Я открыт для любой сексуальной ориентации, но, по моему опыту, геи в моем сообществе совершенно иначе относятся к танцорам, которые работают вокруг нас. Итак, если они не любили друг друга, то кого они любили?

Если Эндрю делал предложение Жасмин, кто ждал ее на съемочной площадке?

Десмонд!

Мог ли он организовать сцену фильма так, чтобы провести время с Жасмин?

— Он не придет за тобой, чтобы убить тебя. Он хочет, чтобы ты принадлежала ему.

Глава сорок вторая

Жасмин

Дэсмонд влюблен в меня?

Слова Зейна поразили меня, как физический удар в живот, заставив мой желудок сжаться, но в его словах есть искра правды.

Я просто думала, что его действия по отношению ко мне были одинаковыми для всех его танцоров. Я всегда думала, что он для всех подлец. Слезы застилают мои глаза, когда я приближаюсь к ребенку, который меня спас, хотя я все еще осторожна с реакцией Маркуса. Я могу понять, почему он после всего этого обижался на меня.

— Эй, — голос Зейна мягкий и успокаивающий, когда его рука ложится на мое плечо. — Дыши. Нам нужно быть сильными ради него.

Но мои мысли прерывает звук удара кулака Маркуса о стену, резкий треск, эхом разносящийся по комнате и отражающий перелом в моем сердце. — Вот почему я не могу доверять никому, кроме тебя, папа! — его слова наполнены гневом и обидой, направленными не только на отца, но и на меня.

Рука Зейна остается на моем плече, удерживая меня, пока я пытаюсь осознать все, что происходит.

— Тогда уходи с работы, Маркус, — твердо говорит он. — Я отложил свою жизнь ради тебя и этого мальчика, точно так же, как я это сделал, когда ты был молод. Это утомительно. Но если есть кто-то еще, кто может любить Алекса так же сильно, как мы, и кто готов рисковать своей жизнью ради него, возможно, так будет лучше для всех нас, — его слова — одновременно мольба и обещание, и я знаю, что он означает их: — Нам просто нужно обучить ее, чтобы она знала, что делать.

— Это помогло бы, — фыркаю я.

— Ты следовала инструкциям, которые тебе дали, — хвалит меня Зейн.

— Маркус, они меня не слышали, но я их слышала. Алекс был таким храбрым, даже когда его били.

Я знаю, Маркус не хочет этого слышать, но ему нужно понять истинную храбрость Алекса. То, как он бесстрашно встречал опасность и отстаивал правду.