Гнев ангелов

Не придав спискам особого значения, Харлан вновь обратил внимание на деньги. В основном на глаза попадались пачки далеко не новых пятидесятидолларовых купюр, беспорядочно смешанных с двадцатками. Некоторые были завернуты в бумагу или стянуты аптечными резинками. Пол взял одну из пачек с купюрами по пятьдесят долларов и быстро прикинул сумму.

— По моим подсчетам, тут пять тысяч, — сообщил он.

Луч фонарика скользнул по остальным деньгам. Там было, вероятно, еще пачек сорок такого же номинала, не считая двадцаток.

— Похоже, тут наберется тысяч двести, — заключил он. — Господи, мне в жизни не приходилось видеть таких деньжищ!

Да, Харлану тоже не приходилось. Самая большая сумма наличных, которую он когда-то давно держал в руках, составляла три тысячи триста баксов — он их получил после продажи пикапа Перри Риду из конторы «Подержанные автомобили Перри». Рид тогда здорово обманул его с машиной, но никто и не ожидал от Перри Извращенца честной сделки: к нему шли те, кто попадал в отчаянное положение и срочно нуждался в деньгах. Получив на руки кучу долларов, Харлан впервые почувствовал себя богачом. Хотя и ненадолго, поскольку все богатство сразу ушло на погашение долгов. И сейчас Харлан понял, что они с Полом подумали об одном и том же:

«Известно ли кому-то?..»

Ни один из них не считал себя вором. Да, частенько, бывало, они утаивали от налоговой службы некую сумму баксов, но это священный долг любого разумного американского налогоплательщика. Однажды кто-то объяснил Веттерсу, что налоговики в своих подсчетах учитывают жульничество, то есть вроде как ожидают его, и вы нарушаете их систему, если ничего не утаиваете от них. «Не мухлюя с налогами, вы скорее нарветесь на неприятности, если тупо по-честному заполните свою декларацию, — добавил тот знаток. — И если ваша честность будет очевидной, то налоговики как раз подумают, что вы наверняка прячете нечто солидное. В следующий раз вам придется узнать, какие острые у них коготки, и вы будете ломать голову над тем, где раздобыть последние девяносто девять центов, чтобы избежать тюрьмы».

Но сейчас друзья не обсуждали, как утаить от кошелька дяди Сэма сотню долларов. Обнаруженная сумма могла быть связана с серьезным преступлением, что порождало второй вопрос: откуда она взялась?

— Ты думаешь, это деньги от наркоты? — спросил Пол.

Он часто смотрел по «ящику» полицейские расследования и мгновенно связывал любую пачку бешеных денег с наркосделками. Однако было не похоже, что где-то здесь запрятали наркотики: конечно, они текли через границу как снежная лавина, но в основном их доставляли на машинах или кораблях, а не на самолетах.

— Возможно, — отозвался Харлан. — Хотя я не вижу тут никаких наркотиков.

— А может, их уже продали и это вырученная сумма, — предположил Пол.

Он щелкнул по банкнотам указательным пальцем, и деньги, казалось, возмущенно зашелестели.

В сумке с наличными Пол вдруг заметил еще какие-то бумаги и вытащил их на свет. В руках у него оказался экземпляр монреальского издания «Газетт», выпущенный 14 июля 2001 года, то есть всего лишь в прошлом году.

— Взгляни-ка сюда, — предложил он Харлану.

— Это невозможно, — заметил тот. — Самолет провалялся здесь гораздо дольше. Он же почти зарос.

— Ну да. Если только «Газетт» не доставляют в места аварий, то она приземлилась здесь во второй декаде июля прошлого года, — возразил Пол.

— Что-то я не помню никаких сообщений о подобной аварии, — с сомнением произнес Харлан. — Если исчезает целый самолет, то логично предположить, что кто-то заметит его пропажу и начнет поиски, особенно если на борту имеется пара сотен тысяч долларов. Я имею в виду…

— Да помолчи ты! — воскликнул Пол.

Он явно пытался что-то вспомнить. Что-то об одной журналистке, которая…

— По-моему, кто-то его искал, — наконец заявил он.

Чуть погодя вспомнил и Харлан.

— Какая-то журналистка, — сказал он и поморщился, когда Пол прибавил:

— С ней еще тот странный тип приходил.

Эрни Сколлей поерзал на стуле. Его тревога теперь стала очевидной. И спровоцировало ее упоминание о той женщине.

— Она представилась? — спросил я.

— Да, она назвала какое-то имя, — ответила Мариэль. — Но если оно было настоящим, то эта журналистка никогда не писала для газет и журналов, которые смог отыскать мой отец. Она назвалась Дариной Флорес.

— А упомянутый вами странный тип?

— По-моему, он из тех кадров, которые обычно скрывают свои имена, — проворчал Эрни. — И вообще они заявились сюда по отдельности и при наших не общались друг с другом, но Харлан потом видел, как они разговаривали возле мотеля, где остановилась та женщина. Уже давно стемнело, и эти двое сидели в ее машине. Салон был освещен, и Харлану показалось, что они о чем-то спорили, хотя он не мог сказать наверняка. Харлан и так уже думал, что в них обоих есть что-то подозрительное. А их спор только подтвердил его мысли. На следующий день они уехали, и та женщина больше не появлялась.

Женщина больше не появлялась.

— Но мужчина возвращался? — уточнил я.