Гнев Божий

Не проронив ни слова, Ван Хорн повернулся и скрылся в ризнице. Оставив Начиту, я последовал за Ван Хорном. Тот стоял в комнате, держа в одной руке бутылку, а в другой стакан. Когда он наливал виски, я увидел, что рука его дрожит. Опрокинув стакан одним махом, Ван Хорн налил себе еще.

— Черт возьми, Киф, что будем делать?

— Не знаю, — ответил я. — Надо подумать.

Его лицо мгновенно просветлело, вероятно, под действием алкоголя.

— Мы можем напасть на них. Ты, я и индеец. Начита наверняка пойдет с нами. Мы справимся с ними. Учти, теперь у Томаса всего пятеро бойцов.

— Мы даже не сможем к ним приблизиться, — возразил я. — Один выстрел с нашей стороны — и Томас уничтожит уйму заложников.

Ван Хорн недовольно посмотрел на меня.

— Почему ты говоришь об этом с такой уверенностью? Ты ведь даже не попытался оценить обстановку. Дождь и туман послужат нам отличным прикрытием.

Однако его доводы были малоубедительными, и мы оба прекрасно это понимали.

— Пойдем к воротам и сами все посмотрим, — предложил я.

Сняв стихарь, Ван Хорн надел на голову свою широкополую черную шляпу, и мы оба вышли на крыльцо, где нас подстерегала очередная неожиданность.

Плохие новости распространяются быстрее, чем чума. Мне показалось, что весь поселок собрался у церкви и, стоя под проливным дождем, замер в ожидании. Люди с темными, взволнованными лицами в полном молчании смотрели на нас. Они были готовы безропотно принять все, что уготовила им судьба.

Некоторое время толпа мексиканцев и Ван Хорн, затаив дыхание, смотрели друг на друга, а затем произошло то, что поразило меня своими естественностью и трагизмом одновременно.

Впереди толпы стояла старуха с девочкой, сжимавшей в руке небольшой узелок. Намокшая под дождем блузка из тонкой материи прилипла к телу девочки, обозначив ее маленькие груди. Навсегда мне запомнилась глубокая скорбь, застывшая в ее глазах. Старуха легонько подтолкнула девочку вперед.

Оказавшись перед Ван Хорном, она протянула ему тряпичный узелок. Тот машинально принял его.

— Здесь поминальные свечи, святой отец. Для тех, кто погибнет, — смиренно произнесла она.

Девочка опустилась перед Ван Хорном на колени, и тут почти вся толпа разом последовала ее примеру. Головы и спины склонившихся в скорби людей непрерывным потоком поливал дождь. Ван Хорн с узелком в руке стоял и изумленно смотрел вниз, на девочку.

С доброй улыбкой на лице он поднял ее с колен и произнес спокойным, тихим голосом:

— Войди в храм и укройся от дождя, дитя мое. И все остальные тоже.

Похоже, я больше для него не существовал. Он развернулся и, не сказав мне ни слова, направился в церковь. Мы с Начитой, который, прислонившись к стене, стоял рядом со мной, посторонились, уступая Ван Хорну дорогу. Вероятно, многие из местных жителей в течение многих лет не были в церкви. Они в покорном молчании тихо вошли внутрь. На пороге храма женщины накинули на головы платки.

— Что они собираются здесь делать, сеньор? Молить о чуде? — спросил Начита.

— Думаю, что да.

Он печально покачал головой.

— Молитвами здесь не поможешь. И Томас де Ла Плата в это тоже не верит.

Того же мнения придерживался и я. Спустившись с крыльца, мы с Начитой направились к въездным воротам поселка.

* * *

Из-за сильного дождя видимость составляла не более шестидесяти ярдов. Ворота были надежно заперты, и, чтобы осмотреть местность, мне пришлось взобраться на стену. Но и оттуда я все равно ничего не разглядел.

Чуть позже ко мне присоединился Начита, который неизвестно откуда притащил старое шерстяное пончо и сплетенное из пальмовых листьев сомбреро. Я уже успел изрядно промокнуть и, накинув их на себя, принялся пристально вглядываться в пространство, отделяющее нас от развалин, где укрылась банда с захваченными ею заложниками.

— Мы можем что-нибудь сделать? — спросил я индейца.

— Завидев нас, они всех прикончат, — покачав головой, ответил он.

Я попытался представить себе Викторию и обитателей селения, захваченных Томасом, в старом доме на противоположном берегу ручья, но не смог. Мысли в моей голове по-прежнему лихорадочно сменяли одна другую, даже когда я постарался сконцентрировать свое воображение только на девушке. Промокшему до нитки, несмотря на накинутое на плечи теплое пончо, мне было жутко холодно. Я почувствовал, что кобура с револьвером успела больно натереть мне бок.

У меня возникло ощущение нереальности событий, что все случившееся — сон. Казалось, вот-вот я проснусь, и... Но, к великому сожалению, пробуждения не наступало, все происходило наяву.

— Получается, больше ничего нельзя придумать? — спросил я. — Ты так считаешь?

— Все упирается в священника, сеньор.

Я отошел подальше от караульного с «томпсоном» в руках, охранявшего ворота. Начита последовал за мной.

— Он не священник. Не настоящий священник. И ты сам это знаешь.

— Не важно, сеньор. Он тот, кого хочет получить де Ла Плата, и я не буду стоять в стороне и смотреть, как будет погибать моя госпожа.

— Томас при любом раскладе может всех перестрелять, — заметил я. — Об этом ты не подумал?