Гнев божий

Капитан Алим Шариф, уже раненый, но не сильно, стрелял из пулемета, добивая последний барабан, лежа на самом краю ВПП Баграма. Со стороны гор наступали племенные ополчения — те же моджахеды, которые замирились с правительством, чтобы получать деньги с обеих сторон — с той стороны границы за продолжение джихада, а с этой — чтобы они его не вели. Вся их активность сводилась к грабежам на дорогах. Они жили рядом с дорогой на Кабул, спускались на нее и грабили караваны с помощью, идущей из СССР, а помощь эту потом продавали в кабульских дуканах — вот тот единственный джихад, какой они вели и какой были согласны вести. Но теперь, в этот раз, они воевали всерьез, и не потому что их попросил президент и его люди. Во-первых, они были узбеки, а Танай и все, кто с ним, — были пуштунами, долгие годы пуштуны господствовали в Афганистане, притесняя другие народности, и в кои-то веки раз представилась возможность отомстить за вековое унижение. Во-вторых, Танай был сильным человеком, все это знали, опасались, что, если он придет к власти, может быть то же самое, что и при Амине, тогда никто и не думал грабить на дорогах. В-третьих, президент тайно посулил за Таная немалые деньги, а захватить кого-то в плен и продать тому, кому этот человек нужен, — было деянием, достойным воспевания в стихах и в песнях. Поэтому узбекские малиши — бородатые, в черных повязках на голове — воевали как следует. От души.

Капитан, оглохший от стрельбы, почти непрерывно бил по мелькающим в пыли черным фигуркам, с той стороны били пулеметы, с гор стреляли из безоткаток — но стреляли плохо, потому что было далеко, узбеки не умели наводить, а ближе не давал подойти огонь последних защитников Баграма.

Последний самолет с ревом пронесся за спиной по полосе, со всех сторон вставали столбы разрывов, визжали пули — но даже сквозь грохот боя капитан услышал два резких свистка, один за другим. Сигнал к отходу…

Добив последние патроны в барабане, капитан вскочил, отстреливаясь из своего автомата, побежал к искореженным ангарам, где раскручивал лопасти Ми-8. Министр обороны, стоя у бортового пулемета, лично бил по наступающим узбекским малишам, сдерживая их до того, пока последний из его людей, защитников Баграма, не поднимется на борт готовящейся отлетать «вертушки». ^[99]

Черный столб разрыва встал совсем рядом, куски бетона и сталь хлестанули по телу Алима, отброшенный взрывной волной, он упал на бетонку, багряня ее своей кровью, и подумал — все. Хотел достать пистолет, чтобы застрелиться, но именно рука приняла в себя большую часть осколков, рука и нога, и они были небоеспособны, он не мог пошевелить руками — но сознание не потерял, все видел. В том числе и то, как кто-то, подскочив, потащил его за собой, к вертолету…

Взлетели… По взлетке уже бежали бородачи, стреляя в последний взлетевший с Баграма борт на ходу, им отвечали из нескольких автоматов, в небо то тут, то там поднимались черные столбы дыма — горела техника, разбомбленная по приказу президента. Но все равно они вырвались, последние из защитников Баграма, впереди их ждала чужая страна и неизвестность — но позади была верная смерть, а неизвестность все же лучше верной смерти.

Конечно же, их ждали. Не могли не ждать. Они приземлились в Пешаваре, известной вотчине боевиков, недаром по имени этого города была названа вся группа партий, взявшая курс на непримиримую борьбу — Пешаварская семерка. Садились они на гражданском аэродроме, в военный сектор их никто бы не пустил. Посадочная площадка была окружена людьми из банд, подчиняющихся Хекматьяру, у них было несколько автомобилей с установленными на них ДШК. Ни о каком сопротивлении не следовало и думать.

Конечно же, узнали и капитана Алима Шарифа — ведь он был именно в этой банде. Его вынесли из вертолета на носилках, положили рядом с вертолетом, но несколько моджахедов узнали его, подбежали, сбросили с носилок и начали злобно пинать, оглашая аэродром радостными криками. Капитан Шариф сразу потерял сознание, он и так был ранен и не мог оказать никакого сопротивления. Он не видел, как рядом приземлился большой «СуперФрелон», и из него на бетонку посыпались вооруженные настоящими германскими автоматами, не пакистанскими лицензионными копиями — пакистанские коммандос из горнострелковых частей.

Хорошо подготовленные пакистанские коммандос окружили место посадки вертолета, направив оружие и на прибывших людей Таная, и на людей Хекматьяра, а несколько коммандос бросились вперед и оттащили озверевших моджахедов от лежащего на бетонке тела. Щедро осыпая их ударами прикладов, они отогнали бандитов к остальным.