Гнев божий

В углу на нарах отдыхали бойцы — из почти пяти сотен тех, кто начинал эту войну вместе с полковником Басаевым, в живых на сегодняшний день оставалось сто двадцать шесть. Уже было понятно, что Грозный будет взят, русские не отступят — и немногие мобильные группы чеченцев, еще остававшиеся в этом городе, в основном орудовали на коммуникациях и совершали диверсии, особенно в этом преуспели хохлы, которые могли выдавать себя за русских. Генерала Дудаева и всех специалистов его штаба, в частности начальника штаба Аслана Масхадова, в городе уже не было — они отступили на Бамут, где были какие-то старые ракетные шахты, где можно было держать оборону. Басаев остался в городе, потому что ему было уже все равно — выживет он или умрет. Его могли убить свои же — за то, что погубил самый боеспособный отряд…

Когда раздался нарастающий вой ракет — Ваха, его соплеменник и телохранитель, сбил его с ног и успел закрыть собой до того, как первые ракеты русского «Града» перепахали квадрат, в котором держало оборону бандформирование Басаева. Его ватник, изорванный, пропитанный кровью — Шамиль Басаев носил до сих пор.

Чтобы помнить…

Вход в выкопанный русскими рабами схрон находился под гаражом, который сейчас был пуст. Хозяин дважды в день спускал боевикам, отсиживающимся здесь уже третьи сутки, воды и немного поесть. Все это делалось по часам, утром и вечером — и условный стук в крышку, закрывающую вход в схрон сейчас, в час дня — насторожил чеченцев. Все мгновенно насторожились — даже те, кто спал, проснулись. Аслан — рябой от того, что нагноились мелкие ранки на лице, которые он получил, когда недалеко рванула граната подствольника — с безумным блеском в глазах достал из гранаты Ф1 чеку, остальные кто доставал пистолет, кто снимал с предохранителя автомат.

Ваха, держа наготове «АКС-74УБ», подошел к люку.

— Хьо ву? ^[25] — спросил он.

— Тахана де дикду, ^[26] — приглушенно донеслось условное слово, обозначающее, что все нормально…

Ваха отодвинул рычаг, открывающий вход в схрон. На него смотрел дед Султан, одинокий старик, который вряд ли заинтересует русских при проверке.

— Зачем ты пришел?

— К Малике заскочили какие-то…

— Русисты?

— Нет… Говорят — спецназ.

— Спецназ?!!!

— Наш спецназ, нохчиллы. ^[27] У них пленные. А сами они — непонятно кто.

К люку подошел Басаев.

— Что там?

— Амер, в соседний дом заскочили какие-то, с пленными. Говорят, что наша спецгруппа. Может, это шариатский полк?

— Нет, не шариатский полк, — сказал дед Султан, — они говорят, что наши, но почти не знают языка. Похожи на русистов, но говорят странно, как пьяные.

— Сколько их там?

— Шесть человек. И пленные.

— Надо разобраться, — решил Басаев, — Ваха — идешь со мной и Адама тоже возьми. Остальным — готовность.

В конце концов — он полковник армии Ичкерии и звание это с него не сняли. Пока.

К Малике прошли через потайной ход в заборе, в частном секторе такие ходы сделали давно, еще до войны, потому что по улицам передвигаться было опасно — убьют русисты. У крыльца — хорошего, кирпичного, у русистов домов таких нет, такое здесь крыльцо у каждого есть — курили двое, увидев Басаева, они вскинули автоматы.

— Стой! Стой…

Басаев увидел, что это кто угодно — только не русисты. Он разбирался в людях и видел, что это не контрактники, форма совсем не та и оружие не такое. И усы у обоих — по армейским уставам военнослужащий должен быть опрятен, то есть чисто выбрит. Есть контрактники, которые носят бороду, но не усы, тем более не такие. И кроссовки на ногах вместо штатной обуви.

— Я полковник армии Республики Ичкерия.

Ваха тоже целился в неизвестных — готовясь стрелять.

— Кто вы такие?

— Василь. Куринный полка имени Степана Бандеры. А это Олесь, — показал он на второго.

— Какой полк, у вас на батальон не набралось.

— У нас полк!

Басаев решил не продолжать — понятно, что это не русисты. Самые настоящие бандеровцы, они приезжали в Ичкерию, чтобы закупить по дешевке оружие и тренироваться, благо тут было можно. С местными были проблемы… хохлы жрали сало и поэтому считались нечистыми, с ними никто не здоровался за руку, потому что этими руками они брали сало и делали много другого харама. Местных они тоже не любили, была даже пара перестрелок. К тому же они скупали оружие, а то и бесплатно умудрялись получить, а оружие нужно было самим.

— Что вы здесь делаете?

— Мы сделали акцию. Хорошую. За нами москалики погнались, мы оторвались — и сюда.

— Оторвались?

— Да сто пудов. Москальские собаки тупые…

Басаев бы так не сказал.

— Что за пленные с вами?

— Да так… грохнули тут одних. Кого и к себе взяли.

— Покажи!