Гнев Божий

   - Знаком? - Миллер показал на лежащий в багажнике пулемет со сложенными сошками и прикладом. Это был польский UKM, тот же самый пулемет Калашникова, только с прикладом как у М4 и с передней рукояткой для удержания при стрельбе. ЦРУ закупало эти пулеметы не под патрон НАТО - а под старый русский патрон от винтовки Мосина, старейший из всех, что находятся на вооружении, и вооружало им группы, которые действовали в Афганистане и на Ближнем Востоке. Русские патроны там до сих пор были более распространены, чем патроны НАТО.

   - Ну, сэр, я не пулеметчик, но нас учили использовать М249.

   - Бери! И патроны. Кажется, там серьезная заваруха.

   Сам Миллер открыл лежащий у другого борта кофр и извлек оттуда винтовку М107 - у частных контракторов винтовка М107 была в каждом патруле, ее использовали чаще, чем любую другую снайперскую. Перекинув огромную, тяжелую винтовку на ремне за спину, Миллер разорвал армейскую упаковку патронов и начал спешно набивать ими магазин.

   - Сэр, смотрите! - крикнул Шрадер, показывая вверх, когда он набил уже три магазина и заканчивал с четвертым.

   Миллер посмотрел вверх - и не смог сразу поверить своим глазам.

   Со стороны правительственного квартала летел вертолет, это был UH-60 Сикорского, новейший вертолет иракской армии, который только начал в нее поступать. Вертолет шел, снижаясь, за ним тянулся шлейф черного дыма, было видно, что хвостовой ротор работает на последнем издыхании. Он пролетел почти над ними, оглушив ревом турбины, а потом - он уже перевалил Тигр и находился где-то над армянской церковью - он вдруг замер на секунду в воздухе, будто раздумывая - и тяжело рухнул вниз и с места его падения в небо повалил густой, черный, клубистый дым.

   - Пресвятой господь....

   - Аллах Акбар! - заорал кто-то из водителей совсем рядом - Аллаху Акбар!

   - Субхана Ллаху! Аллаху Акбар!

   Все больше и больше людей покидали машины, чтобы посмотреть на горящий вертолет, на символ американского могущества, что догорал на той стороне реки чадным костром. И все больше и больше людей подхватывали эти крики, они кричали Аллах Акбар, потому что это был вызов ненавистным оккупационным властям, клич свободы. Так и начинаются революции...

   - Миллер всем! Закрыть машины и уходим отсюда! Пробиваемся на запад! Пошли, пошли!

   Иначе - их тут просто разорвут...

   * Капитан Ричард (Дик) Марчинко действовал еще во Вьетнаме, вьетконговцы называли его "убийца с серым лицом" и назначили за него награду в пятьдесят тысяч пиастров. Его фотография появлялась на обложке одного из журналов Life в 1969 году, и он совершал рекламное турне по Штатам, поэтому он был более известен, чем любой другой офицер военно-морского спецназа

   Ирак, Багдад

   Здание парламента

   Расстреляв полицейских на входе - никто еще не понимал, что происходит, на всех автоматах стояли глушители - группа Серых волков прорвалась к главному входу в парламент. Там уже не было никакого чек-пойнта, не было пулеметов - когда они были уже на ступенях, иракский полицейский с автоматом выскочил им навстречу и рухнул под градом пуль.

   Саданув по двери - ее не успели блокировать - серые волки ворвались в здание, в вестибюль. Там был единственный полицейский, он тупо таращился на них, не понимая, что происходит. Еще там было несколько частных охранников, они поняли, что происходит первыми и попытались воспользоваться оружием. Но их уже держали на прицеле.

   - Огонь!

   Серые волки открыли огонь сразу из нескольких автоматов, превращая пространство перед собой в настоящий ад, в котором невозможно было выжить. Люди метались перед ними, в поисках укрытия и падали под градом пуль, один из охранников успел выстрелить из обреза ружья - но Серый волк устоял на ногах от удара дроби, а ответный огонь опрокинул неверного наземь, на мраморный пол, по которому уже текла кровь...

   Контракторы

   Джим Лефтвич был простым американским парнем, родом из Айдахо, одного из центральных американских штатов. Родился он в городке, в котором было всего две улицы и около четырех тысяч жителей - но его жители были настоящими патриотами Америки и очень любили то место, где они живут и ту страну, в которой они живут. Ничто не могло поколебать этой наивной, но очень искренней любви: за Демократическую партию здесь почти никто не голосовал.