Гнев божий

«УАЗу» – милицейскому – открыли ворота, в том, что милицейский «УАЗ» сопровождал колонну «КамАЗов», не было ничего странного – русисты ментам платили мало, но давали автомат и право стрелять из него. И власть. Дурак тот, кто не заработает на этом. Вот и зарабатывали… на дорогах сильно грабили, если просто послать колонну с товаром – не факт, что она приедет туда, куда нужно, далеко не факт. Местные предприниматели скидывались, заказывали милицейское сопровождение. Правда, обычно формировали колонну машин в десять, а тут – всего пять «КамАЗов». Видимо, груз такой ценный или хозяин такой глупый, не хочет с другими договариваться. Его, впрочем, дело.

Машины остановились в самом дальнем конце базы, там, где был забор и за заборами чернели корпуса цехов. К машинам подходили чеченцы в грязных халатах грузчиков – за постой хозяевам платили тем, что работали бесплатно грузчиками, да и просто – нельзя всем сидеть там, на территории цеха – окружат и убьют, тут хоть какое-то пространство для маневра.

Из каморки вышел человек среднего роста, бородатый, крепкий, тоже в халате, но чистом, с журналом в руках – кладовщик. Навстречу ему из «УАЗа» шагнул человек, на котором милицейская форма (так и не смогли подобрать нормально) чуть не трескалась по швам, за ним был еще один, с короткоствольным автоматом.

– Ас салам алейкум, Шамиль, – сказал переодетый в чужую форму толстяк.

– Ва алейкум ас-салам, дорогой Петр Павлович, – сказал Шамиль, открывая руки для объятия, – говорят, ты генералом стал в Москве.

– А ты язык отрежь, кто много говорит.

– Горцем стал, Петр Павлович. Настоящим горцем.

Двое обнялись под настороженными взглядами боевиков. Ни одного из них это объятие ни к чему не обязывало – они в следующую секунду могут начать убивать друг друга. Петр Павлович, когда воевал в Абхазии, был полковником, именно он раздавал фальшивые доллары на пограничном переходе. За Абхазию ему присвоили генерала, но дело было не в этом. За ним стояли люди, которые и контролировали процессы, происходящие в Чечне. Это они решали – когда, сколько и чьей крови должно пролиться, это перед ними Дудаев каждый день отчитывался по спутниковой связи. Если бы Дудаев отказался отчитываться – его бы тут же убили. В войну были вложены такие деньги, что предательство не прощалось.

– Вот машины. Там форма, оружие. И деньги… сколько договорились.

– Доллары?

– Доллары. Настоящие.

– Документы?

Генерал протянул руку за спину, и в нее порученец вложил толстый запечатанный пакет.

– Этого пока хватит. Остальное получите в Москве, как прибудете. Из оружия там все, что нужно: автоматы и пулеметы, много гранат и взрывчатки. Мы не знаем, что вам понадобится, поэтому положили с запасом.

– Баркалла.

– Хьанал хуьлда. Теперь о задании.

Генерал достал еще один пакет, уже из-за полы своего пиджака. Такое он не мог доверить даже самому верному человеку.

– Прочитай при мне. И верни.

Басаев вскрыл пакет, начал читать, перелистывая прошитые страницы.

– Понял? – сказал генерал, когда Басаев перестал читать. – Сделай все это, и ты станешь героем чеченского народа. Никто не посмеет обвинить тебя в предательстве.

– Мне нужны гарантии, – мрачно сказал Басаев.

Генерал уставился на него.

– Какие гарантии? Ты разве не подчиняешься Джохару, разве он не сказал тебе, что нужно сделать?!

– Я уже один раз потерял свой отряд. Если я потеряю еще раз – никто мне этого не простит. Это ты можешь посылать на смерть призывников, и тебе за это ничего не будет. У нас не так, мне объявят кровную месть и убьют.

– И чего же ты хочешь?

– Дай мне документы. Если меня убьют – то эти документы найдут при мне.

Мысленно генерал посмеялся наивности чеченца – то-то те, кто будет обыскивать его труп, найдут документы и побегут с ними на телевидение. Но, с другой стороны, если произойдет какая-то накладка, если эти документы попадут в руки его врагов – система сдаст его не задумываясь. Он знал правила. Твоя победа – наша победа, твое поражение – твои проблемы. Его сдадут не задумываясь, скажут, что он по своей инициативе все это сделал, продался боевикам и помогал им за деньги, сделают из него монстра и свалят на него все – собственное предательство, собственное взяточничество, собственную тупость и глупость. Его в живых уже не будет, опровергнуть никто не сможет. А его семья, его дети навеки останутся детьми предателя.

– Ты просишь невозможного.

– Тогда дай мне своего человека, которого ты привел с собой. Пусть он проведет нас на место и выведет оттуда. Это и будет твоя гарантия.

Генерал быстро прикинул – в этом случае свалить можно будет уже на него, на Илью. Он будет не последним звеном в цепочке, и у него будет шанс выйти сухим из воды.

– Забирай.

– Вот хорошо, дорогой. И машину нам оставь, а то, если ментовская машина впереди поедет, всяко лучше будет.

– А я как?

– А тебе дадим сейчас машину. У нас есть.

– Угнанная?

– А какая же… скажешь – по оперативной необходимости, ха-ха…

– Что же вы за люди…

Шамиль, переодевшись, сидел в машине рядом с Ильей. На переднем сиденье сидел Адам, переодевшийся в милицейскую форму и с автоматом.