Гнев орка

Но и в этом случае Западу придется ой как несладко! Один из самых умных американских футурологов, Олвин Тоффлер, еще в 1980 году в бестселлере «Третья волна» пришел к обескураживающему выводу о том, что высочайшие технологии способны полностью уничтожить демократию XX века и ввергнуть планету в эпоху Нового Средневековья. Потерпят крушение старые нации-государства, пав под натиском религиозных, сепаратистских и региональных сил. Прежние индустриальные общества распадутся на мозаику из тысяч человеческих групп и объединений. С умиранием индустриального общества массового производства и стандартизации всего и вся (общества Второй волны) появится множество признаков цивилизации Первой волны — эпохи аграрно-ремесленной, в которой были крепостные, рабы, феодалы и рабовладельцы. И как будто не было никакой демократии. Тоффлер показывает: развитие компьютеризации, малого производства и новейших технологий тоже приведет к умиранию городов, к децентрализации, появлению возобновляемых источников энергии, к возрождению надомной работы и работы не на рынок, а на себя.

Еще сильнее эти опасения он высказывает в «Метаморфозах власти» 1990 года. Регионы восстанут против своего «центра»: вы нас грабите и обделяете вниманием. Националисты и сепаратисты с помощью новейших технологий получат экономическую базу для создания своих микрогосударств, которые не будут зависеть от поставок, скажем, нефти. Обострится борьба между национальными меньшинствами в «лоскутном» обществе США. В глобальной экономике меньшинства и экстремисты всех мастей смогут раскинуть свои сети по всему миру.

«А когда регионы, страны и международные силы борются за власть, это создает почву для растущего антидемократического экстремизма и насилия».

Когда на место единой массы потребителей со стандартизованными вкусами придет мозаика самых причудливых групп со своеобразными вкусами, то пострадает не только массовое производство. Нет, у этих кусочков «человеческой мозаики» появится такая же масса политических интересов. Умрут политические партии: ведь они были рассчитаны на существование громадных масс людей со стандартными интересами. И если, пишет Тоффлер, в 1932 году Франклин Рузвельт пришел к власти, в общем-то, легко, сколотив коалицию из полудюжины политических групп (городских рабочих, малоимущих фермеров, иммигрантов и интеллектуалов), то уже сегодня приходится собирать коалиции из сотен группировок, каждая из которых весьма изменчива и конфликтует с остальными. Интересы чернокожих гомосексуалистов-каратистов резко расходятся с устремлениями белых гомосексуалистов-либералов, однако в чем-то совпадают с интересами мужененавистниц-феминисток, но всех их терпеть не могут белые техасцы, состоящие в гражданской милиции, которым не по нутру ни черномазые, ни евреи, ни приверженцы однополой любви. Но зато евреи-экологисты поссорились вчера с лесбиянками-правозащитницами, которые переметнулись к католикам — противникам абортов, и коалиция потеряла энное число голосов…

В условиях дикой мешанины самых разных групп приходится гробить миллиарды долларов на телевизионную политическую рекламу. Возрастает нестабильность, огромную роль приобретают организованные и решительные до фанатичности меньшинства, которым плевать на демократические нормы. Вырастает роль мастеров информационных войн и разведок. Воцаряется мир вечных провокаций, управления сознанием, ложных и обманных ходов, инсценированных событий. В этом хаосе, добавим мы, масса людей высвобождается из умершей индустрии. Эти люди деморализованы, они не могут найти нового места в жизни, кидаясь в консервативную реакцию, национализм, религиозный фанатизм. Они ищут виноватых. Другая часть населения, получив все преимущества новейших технологий и удовлетворив свои насущные нужды, выпускает наружу прежде спавшие страсти: воевать, господствовать, унижать других, разрушать и интриговать. Получится нечто, похожее на события в позднем СССР, когда масса народу, давно позабыв про голод, безработицу и эпидемии, давно находясь на попечении очень милосердного государства, возжелала чего-то острого и необычного, выпустив наружу какие-то самые первобытные разрушительные страсти. Когда вчерашние выпускники советских университетов принялись сажать других людей на кол, жечь их заживо или распиливать на циркулярных пилах.

То же самое ждет и Запад в случае торжества технологий Третьей волны. А к этому добавится еще одно фундаментальное обстоятельство, которое мы описали в «Третьем проекте»: появятся технологии такой обоюдоострой, разрушительно-созидательной, запредельной силы, что эти технологии нельзя будет выпускать на свободный рынок. Придется создавать экономику доступа для посвященных, для избранных и подготовленных. А ведь свободный рынок и есть основа старой демократии. Здесь же появятся люди, которые разделятся на сорта по своим правам и обязанностям.