Гнев пустынной кобры

– Хоть смейся, хоть плачь. Отец-то у меня грек. И вроде бы по-своему жизнь разумеет, а матери моей лишний раз на глаз тоже не шибко показывался. Так ведь и сбежал к Василь-аге так же ночью, ничего не сказав. Выходит, переплавила она его.

– Может, тоже в печь на лопате сажала, чтобы по-русски думать начал? – усмехнулся Панделис.

– А не может, а точно. В отца как-то хвороба вцепилась, да так крепко, что доктор Панайотис только руками развел. Уповайте, дескать, на Бога. Может, смилуется. Так мать ему: мол, на Бога-то надейся, а сам борись. Обмотала отца чем-то да и засунула в печь.

– Это как же?

– Да вот так. Знамо, не одна, подружку свою, бабку Аниту, кликнула. Вдвоем и затолкали. Потом мать запела, я тебе уже говорил, чтобы время отмерить. Через какое-то время вытащила. У отца глаза, что угли граненые – выкатились из орбит. Рот раскрывается, а орать не может. Ну, мать с него всю потную одежду сняла, в чистое одела да давай чаем с медом поить, а потом уже на печь. Через два дня Бог и смиловался.

Они неторопливо двигались по дороге еще с час, пока не показались огни ближайшего села. Сигнал неожиданно фыркнул и замотал мордой.

– Это куда же мы собрались? – Из темноты показалась фигура доктора Панайотиса.

– Бабушку проведать! – раздраженно ответил Иван.

– Бабушки в такое время спят.

– А вы куда в такое время, доктор? – Панделис высунулся из-за плеча ехавшего впереди Ивана.

– А куда глаза глядят да ноги идут.

– Чего так вдруг? – спросил Иван.

– Вчера в больницу пришли солдаты и сказали, в общем, что моя практика в этом месте завершена. И знания мои нужны будут на марше. Вы понимаете, о чем я? Они меня забирают в амеле-тамбуру. И им плевать, кто останется здесь лечить людей. Пришло время дьявола. – Доктор перекрестился.

– Солдаты, говорите?

– Да. Пехотинцы. Петлицы нефтяного цвета. Есть даже офицеры. Да мало того, слышал своими ушами германскую речь.

– Значит, германцы тоже среди них? – Панделис наклонился к доктору.

– Тоже.

– Прекрасно. А где они расположились?

– Чего это вы задумали, молодые люди?

– Ну, мы, положим, молодые. Но и вы, доктор, не слишком старый, – вмешался Иван.

– Мне тридцать пять. Вполне подхожу для мобилизации.

– А чего вы умеете? – спросил Панделис.

– Лечить людей. Этого мало? Ну, еще говорю по-немецки.

– По-немецки?! – Панделис спрыгнул с коня и пошел рядом. – Так-так.

– Я учился в германской военной академии на врачебном отделении, – закивал Панайотис. – Так вы куда путь держите? Не в горы к Василь-аге?

– Пока нет. Но планы у нас с ним одинаковые. И где, говорите, расположились военные?

– Так в нашем селе и расположились. Мою больницу оборудуют под комендатуру.

– Хорошо. – Панделис приобнял доктора за плечо. – Теперь слушайте мой план, доктор.

Два турецких пехотинца на крыльце бывшей больницы несли караул. Один сидел на перилах, покачивая ногой, и грыз орехи, второй расположился в кресле-качалке и просто спал под убаюкивающий скрип дубовых дуг. Винтовки стояли крест-накрест, подпирая входную дверь. Из окна рабочего кабинета майора Карла Бекманна падал на опавшие листья мутный свет керосиновой лампы. Отчетливо была видна лысина немца, корпевшего над бумагами. Он что-то недовольно бурчал, то и дело поглядывая на ленивых турецких солдат. Но те демонстрировали непоколебимую восточную расхлябанность, и в конце концов майору просто надоело тратить свой словарный запас. Он приглушил свет, выпил пару рюмок коньяку и отправился спать.

– Доброй ночи вам, отважные люди! Да продлит всемогущий Аллах ваши дни, возблагодарив за верное служение!

Турки было встрепенулись, но, завидев вышедшего из-за деревьев доктора Панайотиса, вернулись на прежние места.

– Чего это вам не спится, доктор? – бросил один из них.

– Я к вам с огромной просьбой, солдаты! – На слове «солдаты» Панайотис сделал пафосный акцент. – Только вы мне можете помочь!

– В чем дело? Давайте уже вываливайте, пока мы добрые!

– В двадцати метрах отсюда лежит тело человека. Похоже, он мертв. А может, просто мертвецки пьян. А может, и то и другое.

– Ну и что?

– Правильный вопрос, джентльмены! Мне кажется, я знаю этого человека. Он известный купец. Богат и всегда носит на поясе кошель с золотом. Вы не могли бы помочь мне его донести прямо до этого крыльца, где вы сейчас находитесь?

– Купец, говорите? А ну, – караульный бросил грызть орехи и пнул развалившегося в кресле товарища, – просыпайся.

Пехотинцы быстро сбежали по ступеням крыльца и буквально бросились в темноту, куда указывал доктор. Гдых! Два коротких сухих удара. Фески летят с голов. Ноги неестественно подворачиваются. Тела тяжело падают на осеннюю крепь.

Иван и Панделис отбросили в сторону дубье и вопросительно посмотрели на доктора.

– Чего смотрим? Хорошие удары. Акцентированные. Думаю, с полчаса пролежат тихо. Переодевайтесь. Чего встали? Потом затащим их. И не забудьте их документы. Вы теперь – они. Понятно?