Гнев солнца

Литвиненко крепко зажмурился, а когда открыл глаза, они начали привыкать к окружающему великолепию, из-за которого сильно кружилась голова, и выворачивало наизнанку живот, так и не сумевший привыкнуть к резким перепадам в настроении планеты. Михаил с трудом, уже по привычке, сдержал порывы рвоты и несколько раз глубоко вздохнул, восстанавливая дыхание.

Окружающий платформу животный и растительный мир поражал своим сумасшествием. Подобного академику видеть раньше приходилось нечасто, хотя на Тихом Омуте ему довелось сталкиваться со многим. Псевдоводоросли размножались невиданными темпами, и когда их подхватывало очередное океанское течение, казалось, что вдаль устремлялась огромная темно-зеленая торпеда. Это зрелище пугало и завораживало. Если бы не питавшиеся растениями рыбы, то океан давно полностью мог зарасти местной достопримечательностью, да так, что только ледоколы и смогли проложить путь.

Обитатели морских глубин будто сошли с ума. Они совершенно потеряли элементарное чувство самосохранения. Океанские черепахи-прыгуны косяками запрыгивали на платформу и часами с любопытством наблюдали за растерянным академиком. Сначала он с раздражением пытался спихивать их обратно в воду, потом он сдался, осознав всю тщетность своих попыток.

Водные обезьяны, и это было еще удивительнее, следовали их примеру. Но в отличие от черепах, они не могли долго находиться вне родной стихии. Однако, животные и не думали покидать палубу. Так и умирали от удушья, если Михаил не успевал столкнуть их в океан. Он, с разметавшимися белокурыми волосами, так и метался по платформе, пытаясь хоть кого-то спасти. Большинству этих животныхученый ничем помочь не мог. Они погибали, и Михаил смотрел на это чуть не плача. Платформа была гигантской, а по такой жаре особо не набегаешься. Вскоре академик устал, уселся в тени одного из полуразрушенных строений, прихватив упаковку пива, Он снова принялся лениво и устало наблюдать за происходящим. На ученого напала апатия, он начал филоствовать и задремал.

Комары-альбиносы стаями нападали на ужасных двухголовых летучих мышей. Еще месяц назад такое невозможно было представить. В воздухе завязались грандиозные битвы. Самое страшное заключалось в том, что они проходили в полнейшей тишине. Издаваемые сражающимися тварями звуки человеческий слух не мог уловить. Определить, кто побеждает не представлялось возможным. Здесь каждый был сам за себя, и все против всех. Воцарилось настоящее безумие.

Вода вокруг платформы постоянно бурлила. Океанские жители устраивали повсеместные побоища. Причем битвы происходили независимо от видов противников. Почтительно расступались только перед лениво рассекающими водную гладь крокодилами-парализаторами. Даже воспаленные в данный момент мозги океанских существ понимали, что с таким ужасным противником сталкиваться не стоит. Смерть после встречи с этими невозмутимыми чудовищами была долгой и мучительной.

Литвиненко оставалось только радоваться, что им не приходило в голову, как остальным, лезть на платформу. Это стало бы концом плавучей лаборатории. Но крокодилы-парализаторы были одиночками, а всеми остальными безудержно владело хаотическое стадное чувство.

Солнце жарило неимоверно и испускало почти физически ощутимые пульсации, которые раскаленными иглами вонзались в мозг. Барабанный бой порой становился просто нестерпимым (БУМ… БУМ… БУМ…). Потом немного стихал и вскоре все начиналось заново. Так было недалеко и до сумасшествия.

Наконец, на четвертый вечер одиночества Литвиненко не выдержал и окончательно напился водкой, почти не закусывая. Попутно он чудом едва не свалился в кишащую всевозможными океанскими тварями воду. На некоторое время его тревоги остались позади, но Михаил знал, что на утро его будет ожидать тяжкое похмелье и еще один невыносимый день. Им начало овладевать безудержное отчаяние, и с этими мыслями он, наконец, провалился в пучину зыбких кошмаров. Литвиненко уснул впервые за последнюю неделю. Сон не принес ему облегчения, приснился очередной жуткий кошмар.

На этот раз Михаил в сновидениях вновь оказался около здания подводного университета. Только громадина здания было абсолютно черной. То здесь, то там мерцали хищные ярко-красные огни. Молодой человек обнаружил, что находится в пасти гигантского зубастого осьминога, который крепко держит его своими челюстями. Вокруг растекалась и пузырилась кровь.

Вход в университет напоминал раззявленный в беззвучном крике черный рот. Из него величественно выплыл черно-белый спрут неслыханных размеров и с любопытством уставился на непрошенных гостей. Осьминог, как показалось Михаилу, с раболепием положил его тело в ил и немедленно дал деру. Спрут оценивающе посмотрел на распростертого беззащитного человека, одно из его многочисленных щупалец медленно вытянулось, раструб на конце неумолимо начал расширяться и Литвиненко с ужасом понял, что сейчас его затянет внутрь…