Гнев терпеливого человека

– Несколько дней назад на боковом ответвлении железнодорожной магистрали был обнаружен грузовой состав. Этот маршрут считается главным в России, он соединяет их вторую столицу Санкт-Петербург с Москвой. Состоящий из значительного числа вагонов состав оказался почти пуст. В одном из крытых вагонов содержались экспонаты какого-то провинциального русского музея, но ничего особенного. Не сокровища Кремля. Однако при осмотре обнаружилось, что в середине или хвосте состава оказались два вагона-рефрижератора. Такие во всем мире используют для перевозки скоропортящихся грузов: в первую очередь пищевых продуктов.

Он снова остановился, сделал кому-то знак, и на экраны дали картинку. После этого Диду говорил мало и деловито. Объяснял, указывал. Вот это русская охрана объекта – обратите внимание, как впечатляюще они выглядят. Да, это точно русские военные, не кто-нибудь еще. Не похоже на стереотипное представление о них. Вот это те самые картины: русские пейзажи, какие-то сцены крестьянского быта, несколько портретов царей и неизвестных аристократов. Не Рембрандт и не Дега, скажем так… А вот те самые два вагона. Русские показывают, обращают наше внимание на то, что их колесные тележки переставлены, – в России более широкая колея, чем во всем остальном мире. Но сами вагоны не российского производства. Серийные номера на вагонах есть, но у русских нет доступа к данным об их приписке. Вот охрана открывает дверь. Мы пока снаружи, первыми русские почему-то пустили финскую государственную телекомпанию и сразу две китайские: «Центральное телевидение» и кого-то еще. Мы пока осматриваем вагоны снаружи… Что ж, пока мы ждем, я пытаюсь обратиться к одному из русских военных, охраняющих его, – но тот что-то говорит и отворачивается, отказываясь общаться с нами. А наш сопровождающий отказывается переводить то, что он сказал. Спорить с вооруженными людьми мы не будем, разумеется… Китайцы и финны выходят, им указывают идти в сторону второго вагона, направляют. Сейчас наша очередь.

Русский говорит, что вагоны «автономные» – не знаю, что это означает. Два машинных отделения по обоим краям каждого вагона, их запустили, ввели в работу: слышен громкий гул. То небольшое, узкое отделение, куда мы заходим, он называет «перегрузочным». Оно больше похоже на лабораторию или армейскую кухню, чем на что-то другое. Все в блестящем никеле и белом пластике. Сопровождающий нас и наших голландских коллег русский офицер открывает овальную дверь с запорами: такие, наверное, стоят на кораблях. О, мой бог… О, мой бог… О, мой бог…

Общая длительность видеосюжета из России составила 10 минут 30 секунд – для текущего времени суток это было очень много. Когда трансляция из России закончилась, и Диду как-то смазанно попрощался с телеведущей и зрителями, картинку вновь переключили на студию. Гость телепрограммы сидел в своем кресле без движения; не шевеля даже, кажется, зрачками. Секунд через пять он медленно повернулся к камере, затем опустил взгляд.

– Вот это я и имел в виду, – негромко произнес он вслух. – Не именно это, конечно. Я не думал, что такое может быть. И я вижу здесь три варианта… Первый: это все же самая настоящая провокация Кэй-Джи-Би. Не зря же они пригласили журналистов именно сейчас, в первый раз за все время. Заранее спланировали, разыграли спектакль, показали нам фальшивки… Даже притом, что город только что взят ими, готовый поезд можно перегнать быстро, наверное… И я полагаю, что эта версия и будет господствовать в тех комментариях, которые мы услышим, именно этот вариант… Второй: это частный бизнес преступников. Хорошо организованный, наверняка прикрытый сверху военными, ведь два железнодорожных вагона так просто не проведешь через границы… Но частный. И третий вариант – что это тоже бизнес, но уже не частный, а государственный. И мы имеем шанс в ближайшее время узнать, чей именно. После чего Гаагский международный трибунал или должен произвести аресты… Хотя я не знаю как – при помощи войск ООН?.. Или быть распущен…

– Что думаешь ты сам, Тьерри?

– Лично я думаю, что это, конечно, частный бизнес. Преступный. Покрываемый коррумпированными лицами в военных структурах, возможно, даже нескольких государств. И такой поезд может быть не один – как наверняка не один в России такой сожженный небольшой город. Понятно, что всему этому нужны будут еще доказательства. Слишком это важно. Другие, не переданные русскими, а собранные без их помощи. И в любом случае это не может быть ничьей государственной программой. Никогда. Просто не может.

– Я согласна, разумеется. В противном случае нам всем…

– Что мы можем сделать, Эмилия? Этот вопрос я задаю себе сейчас.

– Я не знаю, Тьерри. Признаюсь, что просто не знаю. Призвать телезрителей принести свечи к закрытому много месяцев назад посольству России на бульваре Ланне? Зажечь свечи? Зачем? Что это изменит?